Текст:Дмитрий Ульянов:Поиск силовика в темной комнате

История текста

Опубликовано на "Преемниках.ру" 17 октября 2007 года.

ПОИСК "СИЛОВИКА" В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ

Рассуждения о «силовиках» ставят автора в крайне неудобную позицию «инсайдера», а не аналитика и уж тем паче не политолога. Читатель жаждет от автора откровений, предполагая, что никаким иным образом получить истинную информацию нельзя.

Писать о «силовиках» в наше время дело неблагодарное. Само использование подобной терминологии в современной публицистике тесно увязано с конспирологическим дискурсом, в рамках которого доминируют две крайние позиции: «силовики везде» и «силовики – это миф». Очень сомнительно, чтобы хоть одна из подобных радикальных точек зрения имела отношение к действительности, но об этом позже. С другой стороны, как и любая конспирология, рассуждения о «силовиках» ставят автора в крайне неудобную позицию «инсайдера», а не аналитика и уж тем паче не политолога, то есть читатель жаждет от автора откровений, предполагая, что никаким иным образом получить истинную информацию нельзя.

Несмотря на это, современная методология политической социологии и политологии представляет инструментарий для анализа элитарных групп, находящихся во власти, а значит и дает возможность именно исследовать проблему, а не вставать в сомнительную позицию «знатока», готового одарить публику эзотерическим знанием.

Подход, выявляющий в любых общественных процессах «тайную руку силовиков» плох тем, что не подлежит никаким внятным проверкам, как, впрочем, и любая конспирология, всегда включающая любой контраргумент в свои порядки и интерпретирующей любые события как ей угодно. В этой ситуации, любое столкновение с «теорией заговора» оборачивается вопросом веры и принятия либо отторжения предлагаемой системы. Как правило, в условиях получения практического знания и прогнозирования событий является неэффективным и чреватым тотальной паранойей.

Справедливости ради скажем, что подход, констатирующий тотальное отсутствие «силовиков» в органах власти фактически является такой же методологической машиной, только работающим по слегка измененному принципу. Если первый дискурс заставляет исследователя находить спецслужбистов даже там, где их нет, то второй вычеркивает их из действительности даже там, где они есть. Будучи разными изнанками одной и той же системы мысли, диктатура тотальной случайности и диктатура тотальной детерменированности на практике являются непродуктивными, поскольку происходящее в обществе подчиняется как причинно-следственным связям, так и «Его Величеству Случаю».

Впрочем, проблема не только в этих подходах, дело еще и в том, что само понятие «силовики» является маркером, которому очень сложно дать внятное определение. Пытаясь сформулировать его, мы будем порождать практически бесконечные цепи перечислений, дополняемые массой оговорок. Проблема заключается не только в удовлетворении логического критерия полноты определения, которая в данном случае вряд ли является объективно достижимой, но еще и в тотальной запутанности теоретически полученного в итоге результата. Введение массы относительно обязательных факторов, определяющих «силовика», превратит анализ элит в схоластическую игру, приводящую к не менее сомнительным результатам, чем описанные выше конспирологические дискурсы.

В качестве примера, коснемся, например, всего лишь одной из мелких деталей биографии потенциальных «силовиков». Можно ли говорить о принадлежности к спецслужбам человека, непосредственно не работавшего «в органах», (и, кстати, что можно, а что нельзя считать «органами»), но работавшего в сфере внешней политики или экономики, где контакт секретных и открытых государственных служб неизбежен? Сколько лет необходимо проработать в органах, чтобы гарантированно приобрести все необходимые связи и свойства «силовика»? Как квалифицировать возможные смены позиций в разных ведомствах? Откуда будет уверенность, что предполагаемый «силовик» отстаивает интересы того или иного силового ведомства, а не свои или иных организаций?

Это далеко не полный список вопросов, которые неизбежны при попытке ясной формулировки понятия «силовика». При этом совершенно не очевидно, получим ли мы в итоге продукт, связанный с анализом элит, а не силовых ведомств.

В данных условиях продуктивным было бы отказаться от сомнительных попыток провести теоретизирование данного вопроса и обратиться к эмпирически известным и получаемым данным. Очевидно, что в условиях нашего государства, различные силовые ведомства не участвуют в политическом процессе напрямую, но лишь через определенные фигуры, как правило, входящие в руководящий аппарат данных органов.

Действия и устремления подобных фигур могут иметь в зависимости от ситуации как и чисто профессиональный, так и политический характер. Кроме того, определенные решения, принимаемые данными лицами изначально не на политическом поле, могут повлечь за собой изменения в будущем. Особенно это касается вопросов, касающихся реорганизации старых и формирования новых ведомств, поскольку последнее обеспечивает допуск новых акторов в данное пространство или, наоборот, исключение отдельных участников из данного поля. Не меньшее значение могут иметь разнообразные поправки в существующее законодательство. Особняком стоит вопрос избирания данными фигурами принципов и моделей допустимой интерпретации данных принципов осуществления безопасности или делопроизводства.

Кроме того, практически никогда не учитываемым фактором является анализ репрезентации органа той или иной фигурой. В лучшем случае можно увидеть попытку соотнесения профессиональных качеств с занимаемой должностью, но практически вопрос должен формулироваться куда объемней. Как правило, остается неучтенным, насколько деятельность и устремления данной фигуры совпадают с общим вектором развития той или иной структуры, насколько он заинтересован в «соответствии политики партии».

Отдельную опасность представляет соблазн объединить присутствующие на данном поле фигуры в «группы Сечина» или еще кого-либо. Это связано с тем, что различного рода объединения на подобном уровне, в отсутствии прямых институциональных зависимостей, часто бывают не стойкими и носят только временный характер. Особенно актуально это касается людей, сменивших руководящий пост в одной силовой организации на аналогичный или более высокий в другой.

Фиксирование карьер и их изменений в данном анализе всегда должно учитывать обстановку на момент произведения этих изменений, поэтому «чистые биографии» способны порой составить ошибочные представления о данных персонах.

Только подобный качественный метод исследования данного поля и играющих на нем акторов способен, наконец, излечить современную российскую политологию от постигшего ее и принимающего все более уродливые формы «синдрома инсайдерства». Безусловно, данная статья не предполагает формирования цельной системы проведения исследований в этой области, ее назначение лежит скорее в области формирования пролегоменов к данной системе. Возникновение последней является необходимым условием для перехода от царствующей ныне конспирологии к тому, что во многих странах мира принято именовать политической наукой.