Текст:Николай Воейков:О корпорациях в истории
Вступление[править | править код]
Может показаться парадоксальным в конце XX века упоминание о системе, которая для многих современников покоится в пыли веков. Гордясь достижениями науки, непрестанно расширяющими границы познания, наш мир ускоряет победный шаг свой, дабы человек стал властелином творения. За последние десятилетия, наука позволила узреть бесконечные применения атомной энергии, как в области материального быта, так и в изучении космоса. Однако, все эти знаменательные успехи имеют и обратное действие: с одной стороны, человек, упоенный своей мощью, убеждается в своем всемогуществе, с другой стороны, он все больше отдаляется от духовного мира, считая его устарелым, почти смешным, по сравнению с открывающимся нам новым миром.
Это современное психологическое раздвоение, усиливаемое модными идеологиями, влечет за собой притупление чувства ответственности. Было бы лишним перечислять причины, приведшие нас к стремлению строить свою жизнь вне нравственных обязательств в отношении нас самих и нашей среды. Неужели-же усовершенствованный наукой робот и является идеалом, к которому устремлено наше прогрессивное человечество? В том-то и суть дела.
Уже сейчас можно убедиться в том, что этот огромный прогресс за последнее столетие достигнутый для улучшения нашего материального быта, явился полным провалом в области социальной. Марксистская теория равенства, вполне чуждая природе утопия, причинила лишь постепенное разрушение общественного строя: расщепление атома трагически совпало с упадком семьи, основы человеческого общества. Пассивность к этому факту духовных вождей человечества, вольная или невольная, притупила в людях значение авторитета, что ввергло наши молодые поколения в духовный и нравственный нигилизм, создавая в них психоз небезопасности, болезненное явление нашей эпохи.
В области культуры, отражающей это состояние, мы наблюдаем стремление к творчеству в искусстве все менее и менее одухотворенному, бездушному и пустому, тогда как средства лучшего осознания красоты, казалось бы, могли позволить артистам усовершенствовать способы передачи нам сокровищ природы. Напротив, эстетика постепенно лишается всякой духовности, сводится к каррикатуре или уродству, становясь искривлением, вместо гармонии.
Радиопередачи и телевидение, роль которых растет непрестанно, способствуют внедрению в массы чувства небезопасности с одной стороны, алчных желаний с другой. Ежедневные представления нашему зрению всяких драм, скандальных сцен и всеместных столкновений, отравляют общественность. Увеличивается всюду преступность, особенно среди молодежи, стремящейся поскорее насладиться всеми земными благами, вне всяких дисциплин и моральных обуз, ею отброшенных. Начиная от школьной скамьи, растет потребление наркотиков вне контроля властей, что повсюду увеличивает психические заболевания, часто неизлечимые, как показывает нам статистика. В мае 1983 года, на медицинском Конгрессе в Ведене (Франция), было установлено, что уже 17 % населения земного шара умалишенные…
Отсутствие авторитета порождает в массах чувство что «все позволено» и что стоит проявить свою личность, что бы любыми способами достичь себе такого положения, которое отвечало бы желаниям всяческих наслаждений. Одновременно с ложным понятием о равенстве, таковое мировоззрение ослабляет усилия и дисциплинированность необходимые для труда. Труд становится обременительным и скучным обязательством, который следует сокращать до минимума в соответствии с нашими вкусами.
Крайности и излишки капитализма, достаточно очевидные уже в прошлом столетии, принудили рабочих к самозащите, путем создания союзов и синдикатов. В настоящее время, эти анти-хозяйственные организации, поощраемые партиями, превратились в политические органы возбуждающие рабочих, внося этим беспорядок в трудовую среду, в ущерб качеству производства. От этого потребители должны оплачивать дороже продукты и услуги постоянно ухудшающегося качества.
Политики-демагоги, заботясь прежде всего о своей выборной карьере, всячески поощряют, под предлогом мнимой свободы, все увеличивающиеся забастовки и стачки, а население обычно должно платить за причиняемые этим ущербы и убытки. Всем известно, что постоянные требования увеличения платы за труд, повсеместно влияют на подорожание жизни, особенно продуктов питания, ведут к инфляции и экономическим кризисам. Невероятно, что в наш век прогресса, забастовки способны парализовывать настолько важные секторы как здравоохранение (доктора и госпиталя), транспорта (включая машины скорой помощи), безопасности (полиция и пожарные) и народное образование (студенты и учителя), по указке синдикатов. Всякое правительство действующее энергично и строго, непременно обвиняется в «фашизме и диктатуре» и служит мишенью для нападок мировой прессы, сочувствующей марксизму.
К этому следует добавит шаткость в области экономики, происходящую из-за всемирного биржевого ажиотажа, поощряемого емкостью рынков, а так же почти безнаказанной всеобщей спекуляцией. Не надо быть пророком, чтобы предугадать в недалеком будущем, конец нашей западной цивилизации. Что касается международных учреждений, то мы можем убедиться в их почти совершенной никчемности в политической области, из-за отсутствия авторитетности, несмотря на бесчисленные конгрессы в пользу мира, а в мировой экономике их значение не велико. Ни покойная Лига Наций, ни Нью-Йоркское ООН не оказались способными предотвращать конфликты постоянно тревожащие мир. Несмотря на их престиж и огромные средства расточаемые ЮНЕСКО и прочими комитетами с громкими именами, все эти мнимые представители наций оказались бессильными в борьбе с нищетой, убогими жилищами, а главное, с непрестанными голодовками удручающими Африку и прочие области, помощь которым, главным образом, оказывается частной благотворительностью.
В числе недостатков современного нам мира, мы особенно подчеркнем несостоятельность правителей. Тогда как в частных предприятиях ответственные посты обычно даются квалифицированным лицам, демократические государства управляются политиканами назначаемыми партиями достигшими власти. Что касается способности, то ответственные министры расчитывают на своих чиновников, мероприятия которых стеснены административной волокитой. То же самое происходит в парламентах, где важные законопроекты зачастую принимаются, либо отбрасываются в зависимости от нажима прессы на органы правительства, тогда как ничтожным предметам посвящаются бесконечные дебаты. Так, вкратце, действует законодательная и исполнительная власть в странах свободного мира. Всем известно, какие невероятные последствия вытекают от этого нерадения в области финансов и государственной экономики. Как правило, все дефициты и перерасходы ложатся на шею населения, обремененного налогами, что в свою очередь немало содействует отравлению общественного климата, уже нездорового из-за вышеуказанных причин.
В странах так называемого «марксистского блока», почитаемых тоже демократиями, они управляются диктаторскими способами при помощи всесильного полицейского аппарата снабженного высокой техникой принуждения безгласных и бесправных народных масс, во всех решительно областях государственной жизни. Это и позволяет правящему меньшинству использовать принудительный труд бесчисленных заключенных ГУЛАГА для хозяйственных целей, в особенности, для выгод, конкуренции с иностранцами в области экспорта, понижая произвольно мировые цены сырья. Добавим, что и там, как и в прочих демократиях система правления загромождается огромной бюрократией, давящей массы народа, фактически лишенного всякой свободы изменив как-либо свою судьбу… «Кавеант Консулес!» …
После этого краткого обзора современности, вернемся к нашей теме о корпорациях, о которых наш мир знал в течении многих веков, следы которых мы находим уже в древнейших памятниках Вавилона. Это система, ничего общего не имеющая с пресловутыми современными синдикатами и колхозами, происходит от латинского слова «corporatio» (объединение), то есть совместный труд.
В наше время, корпоратизм явился основой государственного устройства Португалии благодаря гению одного из величайших людей этого века, Антонио Салазар (1889‒1970). Ему принадлежит заслуга применения в своей стране принципов организации труда совершенно забытых современными правителями и этим он увековечил свое имя. Салазар за сорок лет своего правления, доказал, что применение корпоратизма к нашим экономическим проблемам XX в. так же плодотворно, как это было в древности. Благодаря корпорации, многие поколения могли трудиться согласно своим способностям, обеспечивая свои семьи приличными условиями жизни, чем не могут гордиться многие системы мировой истории…
Благодаря корпоратизму, до эры фараонов Египта, были созданы гигантские сооружения, а на Западе, на заре Средних веков, построены дивной красоты соборы и храмы, проложены морские пути для международной торговли и т. д. В доисторическую эпоху, система совместной работы применялась сперва в семейном кругу. Надлежало общими усилиями побеждать природные препятствия дабы первобытные племена могли существовать.
Предки наши осознавали преимущества совместного действия и уже объединяясь в группы, охотились или сооружали необходимые для своего быта орудия и домашние предметы. Занятия эти требовали не только физической силы но и умения, для чего и выбирались вожаки племени из самых способных. Так и возникло в человечестве понятие авторитета, что в корне опровергает миф о мнимом равенстве, нигде в природе не существующем. Среди последующих поколений, этот принцип совместного труда применен был при развитии разных ремесл, сперва среди семьи, затем путем рабской работы, для выделки всевозможных предметов, уже для обмена и торговли. В древней Греции зарождаются мастерские, как мы видим из Одиссеи Гомера. Этруски и Римляне выделывают предметы для удобств и роскоши.
Как будет сказано, в Средние века, корпоратизм становится общепринятой системой труда, преимущественно городов, население которых преуспевает в изготовке всяких продуктов путем ремесленных корпораций.
Когда с конца XI века количество свободных городов стало быстро увеличиваться, параллельно стало расти и количество свободных ремесленников. Право гражданства давалось легко, почему и говорилось, что «городской воздух делал крепостного человека свободным». Ремесленники там объединялись в корпорации или цехи, а торговцы разными продуктами в гильдии, те и другие, кроме того, имели свои братства. Действительно, кроме своих чисто профессиональных обязанностей, союзы эти преследовали прежде всего нравственные и духовные цели, соответствующие духу средневековья. Каждое братство имело своего святого покровителя, во имя которого сооружались храмы и часовни. Все большие соборы строились и украшались цеховыми братствами архитекторов, каменщиков, ваятелей, художников и пр. Так святой епископ Элозий почитался покровителем металообделователей цехов, сам бывши кузнецом по профессии.
Подобно гильдиям и университетам, ремесленные цехи занимали в городах особое место, располагая известными правами. Они имели свое внутреннее судопроизводство и право взымания налогов со своих членов. Главным органом цехов было общее собрание, регулярно созываемое мастерами, для дел касающихся управления. Исполнительная и судебная власть принадлежала, кроме мастера, двенадцати выборным должностным лицам: присяжным, судьям, поверенным, и т. д. Юридические права корпораций восходят к древнейшим временам, причем, дела уголовные судились городскими судами.
Все корпорации Средних веков имели следующую иерерхию: мастера, подмастерья и ученики. С начала XII века, они распространились по всей Европе, представлявшей тогда подобие разноцветной шахматной доски, разделенной на королевства, княжества, герцогства и крупные владения рыцарей и прелатов Римской церкви. В XIV веке, корпоративная система проводилась во всех городах Италии, Франции, Англии, Фландрии и Германии, имея фактически монополию ремесленного производства и следуя строгим хозяйственным статусам.
Казна цехов, пополняемая членскими взносами, раздавала пособия больным и увечным, помогала бедным, оплачивала похороны и содержала сирот. Статуты настаивали на приципе братской любви среди членов и, для укрепления внутренней спайки, мастера устраивали в определенные дни пиршества и увеселения, особенно в день памяти святого покровителя. Обычаи эти, как было сказано, отвечали духу времени, когда братство в труде повсюду согласовывалось с христианским учением, что приносило лучшие плоды и в области профессиональной, Жак мы увидим, в том же духе работали и наши русские цехи Киевской Руси, принявшей Крещение в X веке.
Кроме того, корпорация строго ограждала личные права своих членов и в их частной жизни всегда оказывала помощь и защиту их семьям.
Кроме членских взносов, казна пополнялась платой за обучение новичков, пожертвованиями, завещанными имуществами и т. д. Для крупных издержек, старшины, путем голосования, разрешали взимание особых налогов, а в обычные расходы входили взаимопомощь и пособия о которых было упомянуто. Старшины следили так же за добронравием своих членов, преследуя игроков и лентяев, строго наказывая за воровство и подделки. Им принадлежал и контроль производства цехов. Употребление устарелых и негодных материалов было беспощадно караемо. Старшины ведали и испытательными комиссиями для экзаменов подмастерий и учеников, и их решения вносились в особые реестры.
В начале, примерно до середины XIV века, цехи ограничивались работой на заказ. Крупное расширение городских центров повлекло за собой уменьшение сырья, тогда как возрастал спрос на готовые продукты. Поэтому цехи сами стали закупать необходимое сырье для производства. Это требовало наличности постоянного количества рабочих и лучшей тренировки учеников и подмастерий. Корпорации выработали систему продажи и кредита, обучение новичков стало обязательным, как и испытания на звание подмастерья и мастера. Продолжительность обучения в разных странах определялась различно, от трех до семи лет (в Англии). Ученик поручался мастеру во время торжественной церемонии и подписывался договор в присутствии свидетелей, определявший обязанности обеих сторон. За ученика вносилась небольшая сумма на первоначальные затраты. Он обязывался не покидать мастера в течение известного срока, а мастер обязывался обучать его честно своему ремеслу и давать полное содержание. После обучения, он проходил положенное испытание и мог стать подмастерьем, располагая полной поддержкой корпоративных статутов. Договор подмастерьев обычно подписывался на годичный срок. Размер заработной платы определялся старшинами цеха.
В своем труде «К христианскому социальному порядку; путевые вехи» (1882‒1907), Маркиз де ла Тур дю Пон [Пин] (1834‒1924), изложил все преимущества корпоративного строя, доказавшего свою пользу в течение стольких веков. За ним многие ученые в своих трудах подчеркнули преимущества цехового устройства перед современными учреждениями. Очевидно стало, что ни капитализм, ни марксизм не оказались годными для разрешения социологических проблем нашей государственности. Однако, нравственные и духовные ценности, равно как и значение семейного начала во всяком человеческом обществе, составляют неотъемлемую часть нашего наследия и не могут оказаться устраненными. Восстановление гармонии между этими ценностями и нашей современностью должно быть осознано как долг и желанная цель для всех людей.
Недавний сороколетний опыт, удачно проделанный Антонио Салазаром, остается наглядным примером для грядущих поколений.
ДРЕВНИЙ МИР[править | править код]
1. Гильдии Шумера на заре цивилизации.[править | править код]
Мы находим первые следы совместного организованного труда в Шумере. Между третьим и вторым тысячелетием до Р. X., шумерийцы населяли обширную долину Евфрата, причем, их столица Ур считалась уже крупным торговым центром. Корабли и караваны доставляли туда медь Кавказа, бронзу Сирии, золото Елама и Каппадокии, горную смолу из Субарту, а так же известковый камень верхней долины Евфрата.
Народ этот уже располагал промышленным оборудованием для обработки этих товаров, к которым, позже, прибавились диорит Персидского залива, алебастр Ирана и лазуревый камень Средней Азии. Эта древняя цивилизация была современницей первых пирамид Египта. Клиновидное письмо распространялось в древнем мире, товарообмен происходил между Шумером и большими рынками Сузы, и Виблосом феникийцев. Купечество Шумера разделялось на гильдии — корпорации древности, выполнявшие одновременно функции торговых союзов и гражданских судов.
Подобно строителям пирамид, рабочие так же трудились группируясь по разным отраслям ремесла. Напомним, что между 26 и 25 веками, в шумерийском городе Лагаш, была введена двенадцатиричная система меры и веса, а так же 12-ти месячный и 30-ти дневный календарь.
Это наследие, совместно с искусствами и цеховой системой, позже перешло к ассирийцам и в большой мере способствовало расцвету Вавилона, тогда как сами шумерийцы с начала второго тысячелетия до Р. X. исчезают в истории древности.
Халдоассирийцы после завоевания долины Тигра и Евфрата, основали там роскошные столицы Вавилон и Ниниву, где широко развились торговля и промышленность. Благодаря цеховой системе унаследованной от Шумера, ассирийцы прославились своим искусством шитья по золоту и их ткани были повсюду известны. Они тоже были мастерами по чеканке оружия и драгоценных вещей. Можно распознать их работу по фаянсам Ирана, дамасского оружия, восточному шитью и коврам, так же и керамике. Гильдии закупали в Армении дорогое дерево и железо, в Финикии пурпур, в Египте стеклянные изделия и т, д. Ассирийцы располагали большим торговым флотом и объезжали берега Персидского залива. Крупная сеть дорог вела от Вавилона в Среднюю Азию и к Средиземному морю.
Между горами Ливана и Средиземным морем, занимая сравнительно небольшое пространство, проживали финикийцы. Благодаря своему прибрежному положению, они стали отважными моряками и торговцами, играя роль посредников в древнем мире. Их города Сидон и Тир, известные нам по Священному Писанию, были важными торговыми центрами. Сидонцы торговали с островами Эгейского моря, проникая до Кавказа, а Тирцы следовали по берегам Италии. Они проникли в Африку и в 814 году до Р. X. основали Карфаген. Город этот превратился позднее в могучую республику, соперницу Рима, создавшую свои колонии в Испании, где они основали город Гадес (Кадис) в Сицилии.
Следуя по побережью Атлантического океана, финикияне дошли до Сенегала, на севере проникли в Галию и Британию, а на островах Касситеридес (Сплли), нашли драгоценное олово. Почти всюду они добились права на открытие своих контор и устройство мастерских, складов, лавок и храмов. В некоторых краях, где они получили концессии, финикияне устраивали выставки. На островах Кипре и Родосе, а так же в северной Африке, скоро возникли их колонии. Эти смелые торговцы, объединяясь в гильдии, проявляли тоже большую деятельность почти во всех городах западной Азии, где они сбывали кроме своих изделий, товары привозимые караванами из самых отдаленных стран. Кроме рабов, они торговали оловом и пурпуром, добываемым из раковин «мюрекс» для окраски тканей.
Промышленность финикиян не отставала от коммерции, создавая новые мастерские, чтобы выделывать товары для постоянно возраставшего спроса. Они создали первые в древнем мире крупные заводы. Качество производства и развитие торговли достигались благодаря применению цеховой системы всеми отраслями труда, так же как и в Вавилоне, и прочих городах ассирийцев.
Надо упомянуть и о строжайшем секрете соблюдавшемся финикийцами касательно маршрутов своего торгового флота. Тогда говорилось, что их моряки предпочитали наткнуться на мель, чем позволить своим конкурентам догадаться об маршрутах кораблей.
2. Древняя Греция и Византия.[править | править код]
Греки, сперва ученики, потом соперники финикиян, превзошли их в усовершенствовании своих кораблей и устройстве портов Коринфа и Афин.
Уже во II-м тысячелетии до Р. X., Греция имела различные ремесла, как свидетельствует Гомер. Сперва семейного характера, ремесленность там развилась благодаря содействию труда рабов и «метоиков» (эмигрантов). При помощи цеховой системы, производство, ограниченное в начале предметами первой необходимости, возросло и улучшилось. Появились разнообразные ремесла: красильни, керамика, бронзовые изделия, эссенции и т. д. В Афинах с VII в. до Р. Х., законы Солона коснулись торговли и промышленности: праздность считалась проступком и иностранцев не пускали на жительство в столице не имея приличного ремесла.
Законы признавали ремесленные цехи, «гетарии», которым разрешалось иметь свои правила и статуты, при условии не противоречить существующим в Афинах законам. Рабочая сила состояла преимущественно из рабов. Когда в V в. до Р. Х. был завоеван остров Эгин, соперник Афин, то все его население было вывезено, что предоставило мастерским более ста тысяч рабочих рук. Кроме того, право гражданства давалось быстрее, если иноземец мог ввести новое ремесло в городскую общину. Греки всячески поощряли подобные начинания, способные увеличить ресурсы государства. Благодаря своим портам Пиреи, Зэи и Фалеры, Афины стали важным торговым центром, располагающим всевозможным товаром.
Торговая морская лига, тоже организованная по отраслям производства, способствовала развитию многочисленных заморских колоний. Начиная с XII в. до Р. X. вследствие переселений народов после варварских нашествий на северную Европу, греки предприняли эмиграцию на Восток: эолийцы избрали острова и побережье на севере и основали конфедерацию 12 городов, из коих Митилена и Смирна получили мировую известность. Ионийцы же направились к центру, где появились города Фосея, Эфес и Милет. Дорийцы заселили юг, Родес и Галикарнас в Малой Азии, где родился Геродот.
Позже, в VIII и VII в.в. греки колонизовали Кипр, Египет, Северную Африку и Сицилию, бывшую колонию финикиян. Завоевав Южную Италию, прозванную ими «великой Грецией», они основались в Кретоне, Сибарисе и Таренто. Напомним, что дорийцы основали Византию, а ионийцы Фосею, ставшей Марселем в VI в. до Р. X. Города эти были преимущественно портовые, что способствовало развитию торговли, которую греки могли вести только морским путем. Почва Греции была мало плодородной, тогда как её новые земли не замедлили принести митрополии большие доходы: товарами были рабы, металлы, итальянский скот, разных пород рыбы островитян, рожь Фракии, вина и ткани Азии, восточные ковры и произведения искусства.
Накануне завоевания Греции Римом, мировая торговля была в руках финикиян, господствовавших на побережьях Африки (Карфаген) и греков, преобладавших в Европе. Те и другие способствовали расцвету цивилизации благодаря корпоративному устройству своей торговли, а не войнам.
Таково было наследие доставшееся восточной Римской Империи, Византии, ставшей Константинополем.
Византийские корпорации особенно процветали в Константинополе и Салониках под контролем правительства, проводившего политику направления экономики. Все промышленные предприятия следовали строгим правилам и каждая отрасль труда располагала своими цехами, возглавляемыми выборными лицами. Рабы имели право вступления в цех и даже его возглавлять, при гарантии своих хозяев. Как и в Афинах, значительное число рабочей силы составляли рабы и иностранцы-эмигранты, из которых было много славян. Василевсы, в особенности Лев III Исавр (675‒741) поощряли переезд славян из Балкан в Малую Азию предоставлением им земель в сельских областях, где они поселялись согласно особым законам, причем, многие пополняли городские цехи. Так, в 664 г. переселено было более пяти тысяч; в 687 году число их было столь велико, что тридцать тысяч человек поступило в армию, а в 754 г. новая колония славян превышала двести восемь тысяч душ при Константине Копрониме (718‒775).
В X в. василевс Лев VI (866‒912) издал «Книгу Эпарха», содержащую законодательство касательно всех отраслей корпорации в Византии. Эпархом нарекали городского главу и он ведал всеми ремеслами города, имея право судопроизводства, устанавливать цены на продукты, определяя доходы мастеровых, принимая и исключая членов цехов, и т. д. В отличие от Европы, эпарх имел так же власть над старшими цехов.
Ремесленники имели свои цехи и в небольших городах. Приведем главные: горшечники, ткачи, кожевники, маляры, сапожники, кузнецы, золотых дел мастера, плотники, косметики, булочники, садовники, трактирщики, содержатели постоялых дворов. Торговцы зерном, мясом, маслом и жирами, овощами, рыбой, платьем и свободные профессии.
Корпорации сами закупали необходимое сырье и материалы, которые распределялись между членами, причем каждый цех располагал своим рынком для сбыта готовых продуктов, согласно указанным тарифам. Императорские инспекторы проверяли качество производства с приложением особой печати. Посредников не допускалось для сделок; торговля велась свободно, равно как и банковские операции.
Принцип корпорации лег в основу так же и добровольных союзов имевших духовный характер, как это было и в западно-европейских братствах средних веков и, позже, в русских цехах.
Старшины цехов следили за доброкачественностью производства и взымали налоги. В 314 г. цехи стали платить государству оброк «хризагир», и их члены привлечены были к уплате податей путем работ для городских управ. Статуты воспрещали членам цехов покидать свое ремесло, которое стало наследственного характера и запись в цехи обязательной для некоторых профессий подлежащих налогам. Что касается свободных союзов, то они должны были давать государству известную долю производства их взамен налогов. Начиная с IV в. государственный контроль усилился, главным образом, над пищевыми и земледельческими цехами, власти стали назначать их старшин. В свободных же цехах, сами члены выбирали их по своим статутам, устраивали общие собрания и располагали правом ухода из корпорации.
Как было сказано, эпарх наблюдал над общей деятельностью ремесленников и с V в. государственный контроль над ними усилился. В IX в. отменен был наследственный характер цехов; мастера стали сотрудниками городских властей, причем, члены цехов привлекались к защите городов во время осады. Корпорации участвовали во всех городских празднествах и развлечениях, располагая разными преимуществами в империи. Власти охраняли их монополии от иностранной конкуренции и выдавали пособия для закупки сырья, необходимого для производства. Воспрещалось делать запасы товаров в виду спекуляции, а мастерам привлекать ремесленников из других корпораций. Любопытно, что фабрикантам и торговцам духами и ароматами, предлагалось устраиваться вблизи императорских дворцов для благовония. Трактирщики же должны были закрывать свои заведения в определенное время, дабы сокращать пьянство и ограждать жителей от ночного шума. Запрещался вывоз дорогих шелковых и шерстяных тканей, продажа которых было монополизирована для внутреннего сбыта, равно как и придворные одеяния и наряды для членов императорской семьи. Ткани, служившие для их выделки, привозимые, главным образом, из Сирии, закупались исключительно только столичными цехами в особом помещении. Остатки шли в ведомство эпарха, для распределения тканей среди только столичных гильдий.
В Салониках особенно славились и преуспевали цехи работы по металлам. Там изобиловали железные и медные изделия. Когда в начале X в. город был взят арабскими пиратами, то они запрещали грузить на свои корабли эти товары как добычу, предпочитая увозить ценные предметы. В XII в. развилось производство прядильных и оружейных цехов, а так же выделка шелковых тканей.
Следует особенно выделить деятельность византийских ремесленных цехов в строительной области. Между IX и XII вв. ими воздвигнуты были каменные здания, храмы и городские укрепления против варваров, кроме столицы, в Салониках, Македонии, Эпире и на Эгейских островах. В XII в. всюду устраивались ярмарки, продукция мастеров золотых дел и церковных украшений, а так же раскраска, достигли совершенства благодаря искусству корпораций. С IX в. прославилась византийская мозаика, о чем свидетельствуют, например, шедевры соборов Равенны. В XI в. устанавливается стилизация иконописи, воспринятой киевскими и новгородскими иконописцами, создавшими всемирно известную русскую школу. Как известно, Россия унаследовала духовную и политическую византийскую культуру и её искусство, а Москва стала «третьим Римом».
В 1204 г. латинские крестоносцы римского Папы Иннокентия I овладели Константинополем, ограбили и кощунственно осквернили его храмы и соборы, провозгласив учреждение в Византии латинской империи и мнимой унии, что нанесло непоправимый удар в экономике. После взятия Константинополя турками в 1453 г., Генуя и Венеция не замедлили поделить между собой торговые международные концессии греков, и постепенный упадок городских и портовых центров немедленно отразился и на цехах Византии, неспособных противостоять итальянской конкуренции. Уже василевс Михаил VIII Палеолог (1224‒1282) вынужден был уступить Генуи галатский порт, предоставив этим возможность захвата Италией греческих заморских владений. Население столицы, насчитывающей до взятия её турками семьсот тысяч жителей, сократилось до сорока тысяч вследствие неурожаев и эпидемий.
3. Рим[править | править код]
Рим, как известно, занимал в центральной Италии избранное положение, располагая Тибром и находясь близь моря. Широкие дороги шли от столицы во все концы Италии, что было важно и для стратегических и для торговых целей. Апенинский путь вел от Рима до Капу и до Тарента; в Галлии четыре дороги шли от Лиона. Одна дорога пресекая Альпы у Бреннера, вела в северную Европу; вдоль Средиземного моря Домитианов путь, вел в Кадикс (Испания). На Востоке Антиохия и Византия были крайними пунктами дорог связывавших два континента. Морские пути вели из Остии в Карфаген и от Беренисы на Красном море и Дальний Восток. Римляне тоже соорудили важную сухопутную дорогу, названную греческим торговым путем — от Антиохии до Бактриана, откуда дорога китайских купцов шла к центру Китая.
Вся торговля империи была связана с Римом, куда каждая провинция доставляла свои продукты: черное дерево Мавритании, рожь, масла, губки Туниса, рожь, масла и стекло Египта, рабы и животные Ефиопии и Занзибара, ароматы Аравии, вино, финики и крашенные ткани Малой Азии, металлы Далмации и янтарь Прибалтики, олово и медь Англии и Испании и, наконец, вина, рожь, лен и железо Галлии.
Римские кавалеры контролировали торговлю, финансы и банки; следили за развитием корпораций и создавали общества морских страховок, покрывающих все опасности водных транспортов.
В рукописях касающихся устройства этой огромной империи, мы находим следы римского корпоратизма. Как известно, тогда понятия «imperium» и «auspitium» тесно соприкасались, отчего и первые римские цехи носили одновременно религиозный и социальный характер, и можно предполагать, что эту систему Рим унаследовал от этрусков. Ремесленные цехи назывались по разному: корпоратти, коллегиа, содаличиа, содалитатес и т. д. Зачастую члены объединялись для прославления разных богов-покровителей, другие, как например, коллегия флейтистов, носила священный характер, потому что она непременно участвовала в похоронных службах. В Риме существовали союзы жителей различных улиц и кварталов; «коллегия компиталичиа» посвящена была культу богов, в честь которых устраивались игры на перекрестках улиц.
Среди «солитатес» следует упомянуть о коллегии «братьев Ареалов», устраивавших моления и процессии в пользу урожаев. Был тоже союз ревнителей бога Луперка, покровителя скота и убивавшего волков, в честь которого устраивали празднества «Луперкулы».
В рукописях VIII в. упоминается о корпорации рыбаков Равенны, основанной с первых лет существования империи. В 204 г. возник «содаличиум» для культа матери богов Цибелы. В 55 г. «Закон Личиния де содаличиис» привел список не признанных корпораций, причисленных к мятежным политическим клубам, а в 64 г. некоторые из них были упразднены как вредные для блага государства. Наконец, Цезарь и Август отменил все «коллегии» за исключением самых древних и общеполезных.
При империи особенно развились следующие корпорации:
— Ремесленные, не сопряженные с религией. — Могильщики, располагающие особой кассой для погребения бедняков. — Корпорации исключительно посвященные культу богов, как «Августулы», почитающие императора как приравненную к богам личность. — Благотворительные. — Корпорации писателей и артистов.
Каждая корпорация придерживалась своих собственных уставов утвержденных «Лекс коллегией». На особом реестре были приведены имена членов («альбом, матрикула»), живущих семейной жизнью, причем, туда могли записываться женщины и занимать должностные места. Каждая корпорация находилась под покровительством известных лиц, имела свою казну и занимала свое помещение (скола). В 203 г. основалась корпорация трубачей Нумидийского легиона, устраивающая заморские экскурсии для своих членов, а ветеранам давался перстень (аннуариум). Союзы ветеранов разрешались, тогда как военные на действительной службе не имели права объединения. Если корпорация не располагала своим помещением, то члены собирались в харчевнях и ресторанах (попине).
За последние годы империи, снова предприняли организацию наиболее полезных корпораций, определенных как необходимыми: поставщиков хлеба, мяса и рыбы для столицы. Члены их были прикреплены к цеху без права выхода и ремесло признано наследственным. Дезертиры наказывались как беглые рабы. Цехи эти получали важные привилегии, как избавление от налогов, воинской повинности, городских работ и т. п. Мастера выбирались на пятилетний срок. Собрания членов происходили свободно, чем воспользовались и первые христиане в Риме, и прочих местах. Они собирались для молитвы, спасаясь этим от закона преследования Христианства, о чем упоминает Ф. Моммсен в своем труде «Де Коллегиис эт Содаличиис Романорум». Верующие, будучи членами цеха могильщиков, а так же «копиатами» Церкви, могли погребать тела мучеников в катакомбах Рима.
Вследствие победы Христианства при Константине Великом, некоторые корпорации были упразднены (как союзы язычников) и их имущество было конфисковано, как это случилось с «дандорфом» в 415 году.
Западное Средневековье[править | править код]
1. Италия[править | править код]
Завоевания Ислама нарушили политическое и экономическое единство Средиземных государств. Фактически пришлось ждать до XII в. возрождения европейской торговли и возобновления обменов с заморскими странами. В Италии, разрозненной варварскими нашествиями, на заре средних веков, выделились три крупных республики: Флоренция, Генуя и Венеция. Расцвет их, в основном, обязан был успешности корпораций. Действительно, по всей стране еще оставались древние цехи Рима. Кроме рыбаков Равенны, существовавших еще в XIII в., мы находим корпорацию римских садовников, а союз ревнителей египетской Изиды, упомянутый на памятнике в Остии, имел особый статут в XI в. и действовал в XV в.
Вместе с ростом городов цеховая система распространилась на все отрасли ремесла и способствовала зарождению промышленности. После пищевых корпораций, появились в Италии корпорации портных, сапожников, скорняков, металлургов, слесарей, ювелиров, плотников и др. Как и торговые гильдии, ремесленники принуждены были противостоять эксплуатации капитала. Поэтому они вступили в политические распри для поддержки своего общественного веса и, где могли, захватывали власть.
Во Флоренции, где особенно развивалась текстильная промышленность, главные должности принадлежали ткачам, давильщикам, стригальщикам, красильщикам тканей и т. д. Их растущая сила в тосканской экономике не замедлила проявиться и в политике. Уже в 1189 г. миланские ремесленники соединились и принудили благородных «патрициев» дать их место цеховым делегатам. В течении XIII в. такие требования возникали и в других городах центральной и северной Италии, иногда и с применением силы, как, например, в Болонии. Во Флоренции, которая не замедлила позже завоевать своим текстильщикам восточные рынки, двенадцать главных цехов выделились как в политике, так и в экономике. Их поддерживали так называемые второразрядные цехи, как-то: красильщики и чесальщики шерсти, и портные, примыкавшие к шерстяной промышленности. Заметим, что поэт Данте был членом корпорации докторов.
В 1266 г. флорентийский совет корпораций состоял из юристов, судей, купцов торговавших иноземными сукнами, банкиров, нотариусов, докторов, аптекарей, фабрикантов шерсти, шелков и кожевников. Напомним, что знаменитая в истории семья Медичи, прославленная своими папами, королями и принцами, происходила из корпорации менял (cambio). Того же происхождения были и многие другие знатные фамилии: Строцци, Перуцци, Ачиоле, Буонакори, Манчини, Ригги, и др. выдвинувшиеся, подобно Медичи, после удаления патрициев в пользу выбранных народом цеховых правителей. Республиканцы эти, прикрываясь демократией, проявили себя как олигархи, занимая все государственные места. В начале XIII в. корпорация менял отделилась от торговой гильдии, зависящей от торговцев иноземным сукном («арте де ла калимола»). За менялами (банкирами) последовали мелочные продавцы италианских сукон («пор Санта Мариа, Лана») и прочие лавочники. Эти диссиденты смело вмешивались в политику и добивались права участия в делах республики, о чем было подписано соглашение семью делегатами (rectores) их партии. С той поры старшины цехов стали уже официально заседать в городском совете. В 1280 г. портные, мясники и кузнецы, а за ними каменщики, плотники и тряпичники получили те же права; в 1289 г. к ним примкнули виноторговцы, содержатели постоялых дворов, торговцы маслом, сыром и солью, кожевники слесари и торговцы железом, столяры, ременщики, щитовые мастера и пекари. Все эти цехи, числом двадцать один, в 1293 г. составили союз, ставший во главе городского управления и правивший республикой в продолжении ста лет.
Благодаря своему корпоративному строю, Флоренция смогла преодолеть тяжкие времена эпидемий и междоусобиц, опустошивших итальянские города в XIV в. Заметим, что знаменитый доминиканский приор Савонарола, восставший против нечестивых дел Папы Александра VI Боржиа (1492‒1503), и за это им казненный во Флоренции, был горячим сторонником корпоратизма. Он хвалил идеологию цехов, совокупившую трудовую спайку с христианским образом жизни, особенно ценным в их стремлении к взаимопомощи и благотворительности.
Как писал Жак Пиренн, борьба между корпорациями и патрициями привела всюду к компромиссу, выраженному в установлении системы предъявления экономического и социального «статус кво», то-есть равновесия. Но для достижения этого, следовало уменьшить свободу частных мероприятий, что принудило патрициат отказаться от торговых дел и превратиться в капиталистов, вкладывающих свои деньги в земельную собственность и мелких дворян.
В 1378 г. власть перешла в руки корпорации шерсти путем народного восстания, а в 1382 г. патрициат вновь забрал бразды правления. С конца XIV в. во всех городах Италии, цеховая система становится обязательной, при укреплении права монополии для всех отраслей корпораций, согласно строгим законам. Этот порядок продолжался вплоть до французской революции, так же и во Франции, Англии и Фландрии, где цехи зародили класс мелкой буржуазии.
Наконец, соперничество в ценах с Венецией привело к ослаблению флорентийской экономики.
Расцвет Венеции относится к началу XIII в. В 1204 г. с благословения Папы Иннокентия III (1198‒1216), венедиктинцы использовали неожиданный поворот четвертого Крестового похода и изменнически завладели Византией. Эти «воины Христовы» разграбили бесстыдно и кощунственно дворцы и храмы столицы, в том числе собор св. Софии, откуда вывезли, как добычу, неоценимые сокровища, обогатившие Венецию и другие западные страны. Крестоносцы провозгласили там учреждение восточной латинской Империи, а так же лживую унию с Римом. Граф Балдуин Фландрский провозглашен был императором, а венецианец Фома Морозини, его соратник, выбран патриархом константинопольским. Вся греческая империя была поделена, причем, Венеции достались большие земли, остров Кипр и монополия торговли с Востоком. Вскоре Генуя и Венеция овладели всеми греческими торговыми конторами на островах Эгейского моря и в Египте. Гильдии сыграли видную роль в обогащении Венеции, превратившейся в посредницу между Европой и Азией. Ремесленные цехи особенно преуспели в производстве зеркал, стекол, шелка и кружев, а банки в международных сделках; заметим, что первый европейский банк открылся в Венеции в 1141 году.
Взятие Константинополя турками в 1453 г., нанес большой удар торговле Венеции и Генуи, которые лишились своих восточных рынков.
В Риме корпоратизм еще процветал в XVIII в.; древние цехи булочников, городских барабанщиков, певчих и пр. продолжали свою деятельность, как и конюхи Ватикана, о которых упоминается в XVI в. Все они придерживались своих статутов, соблюдая внутреннюю дисциплину и спайку, правила нравственности и социальную солидарность. Мастера, подмастерья и ученики были дружны между собой; рабочие считали хозяев своими покровителями. Римские цехи управлялись старшинами, выбранными членами, носившими название консулов. Каждая отрасль корпорации имела свой храм или часовню, где хранились архивы цеха, происходили общие собрания и устраивались празднества в честь святых покровителей ремесла. Часто корпорации образовывали братства, предлагая своим членам соблюдение строгих религиозных правил, причем, девицам раздавали приданное и оказывали всякую помощь неимущим.
Часто цехи ремесленников населяли определенные улицы и кварталы, прозванные по их ремеслу (шапошников, слесарей, гвоздарей, веревочников и т. д.). Римские часовщики селились вокруг плаца Капроника, тряпичники на Монте Джиордано; статуя композитора Пасквини находилась посреди квартала населенного продавцами бумаги и книготорговцами. На плаца Навоне устраивался рынок старьевщиков.
Интересно, что такой же обычай распределения цехов по городским кварталам, мы находим почти во всех средневековых городах, как, например, Париж, Брюссель, Антверпен, Амстердам и пр., равно как и в древнем Новгороде, о котором будет сказано ниже.
2. Франция[править | править код]
Падение Римской Империи положило начало политической смуты продолжавшейся с V по XIII вв. Войны и междоусобицы возмущали общественность, а западная экономика была отрезана от заморских рынков до той поры, когда крестовым походам удалось восстановить загражденные пути варварскими нашествиями. Европа разодранная на части враждующими между собой варварами, погубившими столько древних памятников искусства пребывала во тьме, пока не образовались новые нации на её землях.
Во Франции, древней Галлии хозяйственная жизнь стала налаживаться с возникновением укрепленных городов как южный Перпиньян и Монпелье, долженствовавших защищать от нападений бегущих поселенцев. В IX в. император Карл Великий (768‒814) восстановил в Галлии порядок и безопасность. Он сам следил за работой на фермах, пролагал новые дороги к завоеванной им Германии и развивал речное плавание, бывшее единственным способом сообщения.
Затем снова наступил смутный период, причиненный одновременно распрями между феодалами, недохватком средств существования и затруднением производства из-за отсутствия инструментов. Поэтому ремесла и торговля были только местными; крупные предприятия появились значительно позднее.
Как и в Италии, экономическая деятельность смогла восстановиться благодаря корпоратизму. Надо сказать, что в древней Галлии со времен её завоевания Цезарем, находились союзы ремесленников, развившиеся последовательно, согласно германским и феодальным законам в укрепленных южных городах. Так, в Ницце был союз каменотесов, в Нарбонне — колбасники, в Ниме — доктора, в Везоне, близ Авиньона — фабриканты одеял, в Лионе — плотники, банкиры и судовщики. Подобные союзы находились в Лангре и Метце, где о них говорилось уже в VIII в. как и о торговых гильдиях, объезжавших древние гальские города в Нормандии и Лимузине. Их родство с римскими корпорациями можно установить сходством обычаев при погребении их членов.
В капитуляриях Карла Великого (Кап. «Де Виллис») трактуется о ремесленниках-рабах крупных феодальных поместий, существовавших в виде самостоятельной группы. Наряду с несвободными были и свободные ремесленники, главным образом, занимавшиеся выделкой металлических вещей, ткачеством и портняжеством. Рынок для них был обеспечен даже в самые глухие времена средневековья. Их изделия шли на удовлетворение нужд мелких поместий, в которых нехватало рабочих рук на покрытие всех потребностей. С возникновением городов наблюдается скопление в них свободных ремесленников, образующих свои цеха. Основания эти, кроме выгод совместного труда, являлись и самозащитой. Действительно, средневековый город далеко не представлял условий обеспеченной извне жизни. Благодаря скоплению богатств и столкновению на небольшой территории самых разнородных политических, социальных и экономических интересов, в городах был очень большой процент преступности. Кроме того, там шла постоянная борьба, в которой изолированная личность терпела от всех. Раз у человека не было сеньора, он оказывался беззащитным, а в городах ремесленники почти сплошь были свободны. Два пути были для них открыты, либо патронат, либо товарищество. Но время патроната миновало, а об удобствах товарищества говорили успехи всякого рода купеческих союзов и гильдий.
Первыми городскими корпорациями, кроме вышеуказанных, были союзы булочников, мясников, мельников, пивоваров и прочих пищевых рабочих. Благодаря своему центральному положению в Иль де Франс, древняя Лютеция-Париж располагала уже во времена императора Тиверия (14‒37) крупной корпорацией водяного транспорта «науте паризиачи» и в ней находился жертвенник Юпитера. Об этом напоминается в городском гербе Парижа и его девизе «флуктуат нек мергитур». При Карле Мартеле (685‒741), особые привилегии даны были каменщикам, а при Карле Великом ювелирам. В 1061 г, основался парижский цех свечников. Начиная с X в. водяной транспорт действует по Сене, Шельде и Масс, от Фландрии до Альп и от Рейна до Пириней. В XII в. возникла гильдия для торговли по верхней и нижней Сене, получившая в Париже от короля Филиппа-Августа (1180‒1223) право «выкликать» свои товары за годовую ренту размером в 320 ливров.
Это положило начало парижской ганзы, возглавленной «купеческой головой» с 1228 г., а члены её стали впоследствии «эшевенами» Парижа при образовании городского совета. Эта ганза получила также право торговли по рекам Сены и Ионны, и вскоре добилась монополии и торгового, водяного транспорта по всему государству. С XIV в. принадлежность к цехам становится обязательной во всех городах, и производство ограждается монополиями. Для наблюдения над корпоративной работой, учреждены были Людовиком IX (1226‒1270) «жюранды», а его купеческий голова Этьен Бухало передал цеховым мастерам «книгу ремесел», цель которой являлась известное ограничение прав ремесленников в политической области. Так же было и в Византии, когда василевсы дали своим цехам руководства вышеупомянутой «книги эпарха».
Как писал Поль Виоллэ, «в XI и XII вв. мы присутствуем при невероятном росте населения и народного богатства. Одновременно население объединяется в цехах, организуется в коммунах и устремляется к свободе». Феодальные владельцы признают городские управы и «университеты», права которых заносятся в хартии.
Присущая средним векам духовность сильно отметила трудовую среду, устроенную в духе Христианства по заветам апостола Павла. Ремесленники назвали свою корпорацию «матерью» и девизом их были имена «Иисус-Мария-Иосиф». Вслед за толпами паломников, купцы отправляются в Испанию, Сен Жак де Галис, следуют по святым местам Италии и, за крестоносцами, достигают Востока. Обогащение городов, заметное в украшении домов и росте рынков, особенно поражает при виде прекрасных храмов и соборов, созданных и украшенных членами корпораций. Купцы щедро одаряют их, а в новых городах, строившихся повсюду, религиозные убеждения жителей выявляются в их названиях: Сен Клод, Сен Дие и т. д. Каждый цех торжественно справлял праздник своего святого покровителя: каменотесы — св. Петра, плотники — св. Иосифа, столяры — св. Анну, токари — св. Михаила, кожевники — св. Еркпена, кузнецы — св. Элоизия (зимнего), который сам был кузнецом и до сих пор остался покровителем металлургов, торговцы железом — св. Элоизия (летнего), стекольщики и художники — св. Луки, булочники — св. Гонория (откуда знаменитое пирожное его имени). Зал цеховых собраний украшался Распятием; каждому собранию предшествовала молитва Св. Троице и другие молитвы. Во время построек храмов каменщики и прочие члены цеха, размещались вокруг здания в хижинах украшенных изображениями святых и праздников.
При приеме в члены корпорации, всякий ученик должен был прочесть положенную молитву или «Отче наш» по латыни или «Богородицу» и «Верую». Вот как Эмиль Коорнарт описал церемонию приема ученика в корпорацию булочников Парижа в XIII в.: «После четырехлетнего стажа, на Крещение, новичек, сопровождаемый казначеем цеха, хозяевами и слугами, подходит ко входу в помещение мастера, главного булочника; тогда королевский чиновник, после разных церемоний, разбивает об стену большой новый горшок наполненный орехами (символ плодородности в древних культах) и сладостями. После этого открывается дверь, мастер входит и раздает новичку и его собратьям пламя и вино»… Статуты цехов города Валенсиена начинаются так:
«Во имя Святой и Нераздельной Троицы, Святой Марии, святого Николая и всех святых, все мы, возлюбленные братия, просили Господа сохранить это помещение нами любимое… Да сохранит Всевышний всех членов того общества, да защитит их от всякой напасти в море, на воде и на суше, обороняя от всякого зла, укрепляя их в добрых деяниях, и да приведет в жизнь вечную». Интересно, что из сорока различных частей статута, только семь гласили о торговых обязанностях братства. Страсти Христовы всегда служили главной темой при выполнении обрядов корпоративных братств и многие обряды перешли века и остались в некоторых союзах «подмастерий» Франции до наших времен. В 1673 г. братство шляпочников основалось при церкви Нотр Дам дю Миракл Ардан в Париже, другое братство, при Сент Женвьеве в 1683 г. Известное братство чулочников, насчитывающее от двух до четырех тысяч ремесленников, основалось при св. Маргарите, а братство св. Крепена, покровителя сапожников, числом в триста человек, находилось при Соборе Нотр Дам. Обычай молитвы оставался в цехах плотников до конца XIX в. Любопытно, что своим основоположников они считали Субиза, легендарную личность средних веков.
В древнейших корпорациях происходивших от южных галло-римских коллегий, некоторые языческие обычаи превращены были в христианские церковные установления по мере того, как цехи становились братствами, например, в Монпелье и Тулузе. Взаимопомощь и христианская любовь легли в основу всех этих ганз, гильдий, братств и «шаритэ» (от слова caritas — любовь). Как мы видели, цехи основывались предпочтительно возле церквей, где ремесленники воздвигали свои часовни, украшая их оконицы и алтари не жалея средств. Статуты составлялись в соответствии христианского закона, а сама жизнь ремесленников протекала как бы по церковному руслу. Братья заботились о погребении своих членов и их близких; казна их помогала неимущим, кроме содержания причта своих приходов и пожертвований на требы, алтари, свечи и т. д. Они заботились и о нравственности в своей среде, соблюдая вежливость и опрятность при сборах из уважения к «матери», то есть — корпорации. Например, братья города Валенсьен должны были оставлять свое оружие при входе в собрание, где запрещалось напиваться, ссориться и произносить бранные слова.
Мастера обеспечивали своим подмастерьям и ученикам плату, пищу и кров, как это было принято еще в прошлом веке у «подмастерьев Франции». В провинции Дофине в XVIII в., продавцы бумаги устраивали в день своего праздника торжества и пиршества.
Со времен Карла Великого ремесленные братства играли значительную роль в средневековом обществе, оказывая помощь несчастным в случае пожаров, кораблекрушений и прочих бедствий. В IX в. они защищали села от нападений разбойников и воров, раздавали милостыню бедным и т. д.
С XII в. некоторые французские цеховые изделия сильно расширились, особенно суконное, завоевавшие иностранные рынки. Сукна покупались повсюду на ярмарках и торговых выставках, например, в Шампани. Цехи закупали шерсть в Англии, причем, выделка сукна требовала тридцать разных операций; кредит давали им банки. Б конце XIII в. Париж находился во главе европейских корпораций, насчитывая триста пятьдесят цехов и 4.159 членов, Нюренберг — пятьдесят и 1.217, Франкфурт — четырнадцать и 1.246. Помехой явилась для них Столетняя война и эпидемия чумы от 1348 до 1350 гг. С укреплением королевской власти и последовательным объединением государства после победы над Англией, корпорации снова продолжали свое развитие. Короли Филипп Красивый, Карл VII и Людовик XI отдавали себе отчет в пользе приносимой цехами в экономической и социальной жизни Франции. Ряд декретов ими принятых открыли им новые возможности работы в разных провинциях, особенно поощряя производство сукон.
Эмиль Коорнарт пишет:
«Разные по своему устройству и деятельности, то собранные плотно в островки в центрах годных для организованной системы, то рассыпанные по сторонам среди не организованных профессий, корпорации представляют собой живую картину, веками одушевленную, всеми силами посвященными на ежедневный свой труд. Путем прилежания рабочих, радения хозяев, труд всех объединяет, дисциплина придает их союзам особый облик. Благодаря им, труд приобретает всеми признанное достоинство. Позволяя одним удовлетворять насущные запросы, другим достигать богатств и власти, корпорации всем дают возможность работать для экономического и морального благополучия. Собранные в ячейки, в которых спокон веков рабочие живут своей жизнью, которые повсюду схожи между собой своими основами и деятельностью, проводимой в хозяйственной и социальной жизни».
Для получения мастерской должности в Париже в XIII-м веке, подмастерья должны были представить свой «шедевр». Это требовало длительных испытаний, будь то цех парикмахеров или поваров. В XVI в. в Калэ кандидат в мастера поваров готовил «индюка в желе из миндального молока, сахара, галинтины надушенной ромом и ванилью, три запеченных в тесте куропатки, жаренного на вертеле ягненка, наполненного молоком, шпигованного салом вепренка, торт из желе с разноцветными лилиями, корзину из переплетенных палочек желе разных цветов, льва изваянного из желе, подобие виноградной грозди из желе, торт из миндаля и т. д.» В Руане, кандидат портной должен был сшить одежды для младенца, рясу, военный мундир, судейское платье, смастерить дамскую шляпу, наряд, костюм для наездниц и т. д. Кандидаты работали над шедевром в одиночестве, обычно на дому поверенного. Некоторые кандидаты слесари должны были трудиться в течение двух лет.
Прием новых мастеров сопровождался особой литургией; в Париже он происходил во время вечерни с пением «Тебе Бога хвалим». Потом следовал торжественный пир и увеселения, как водилось у торговцев в XI в., у судовщиков в XVI в. и так продолжалось впоследствии.
Все семейные праздники членов корпораций, как то крестины, именины, праздновались всеми, как и производства в подмастерья, мастера, повереные и т. д. Придавалось больше значения личности каждого ремесленника, чем работе, что и приносило корпорации не только высокое качество изделий, но и первостепенную роль в общественной жизни средневековья.
3. Англия[править | править код]
В Англии ремесло возникло, как и на континенте, в семейном кругу. Благодаря более скорому росту городов, унаследованная от Рима цеховая система, получила там раннее развитие и, к XI в., представляла собой крупную экономическую организацию. Как и во Франции, города имели свои гербы и девизы, подобно рыцарям.
В XIII в. они были признаны законом как отдельные общины, а Парламент представлял их наряду с прочими, как графства, герцогства и университеты, являясь органом связи между королем и государственными общинами.
Главной обязанностью цехов и гильдий была защита своих членов от всякой конкуренции, а потребителя — от нечестных продавцов. Иностранцам запрещалось ремесленичать в городах; принадлежность к корпорации считалась честью, ремесло было наследственным, как и титула. Главным продуктом экспорта была шерсть, шедшая во Фландрию, где она превращалась в сукно.
Английские цеха были тогда менее сведущи в ткани, чем фламандские; они выделывали, главным образом, дешевую одежду. В предместиях Лондона находились многочисленные цехи ювелиров, часовщиков, шапочников, вязальщиков кожаных изделий, шелковых и войлочных продуктов, а так же братства сапожников и кузнецов, с их храмами и часовнями в честь святых покровителей. Цехи гарантировали своим членам хороший заработок, а городскому населению необходимые продукты хорошего качества. Со времен норманского завоевания, строгое законодательство установило нормы производства, как и качественность, а так же взаимные обязательства мастеров, подмастерий («дхорней-мен») и учеников.
В XIII в. эта система упраздняя посредников и запрещая всякую спекуляцию, достигла устойчивости цен. Гильдии ограждали одновременно покупателя и продавца от чрезмерной конкуренции, будучи регулирующими органами. Немецкие купцы Ганзы закупали в своей лондонской конторе у гильдий металлических изделия и, особенно, шерсть, а продавали им шелка, драгоценные камни и пряности, привозимые с Востока через Багдад, Требизонд, Киев и Новгород. Французские гильдии Амьена и Корбии тоже содержали в Лондоне своих представителей. Цехи располагали королевской привилегией устраивать ярмарки, где так же шли торги с иностранными купцами. Благодаря этому цехи имели более широкий сбыт своих изделий, чем на местных рынках, а жители провинции могли находить предметы, которые они не доставали в маленьких селениях. Позже, короли, дабы облегчить гильдиям экспорт, выбрали для их сделок место на континенте; сперва Брегге в Фландрии, потом — Калэ.
В начале XIV в. в экономической жизни Англии произошли крупные перемены. Дело в том, что после поражения французских рыцарей при битве «Золотых Шпор» во Фландрии в 1302 г., между победителями, членами цехов ткачей и сукновалов города Брегге и Францией, возникла вражда. Французские сеньоры, на которых работали эти ремесленники, потерпели большой урон, так как большинство суконщиков решили переселиться в Англию, не желая зависеть от французов. Там они преуспели и перевезли с собой ценные для Англии секреты выделки сукна. Король Эдуард III (1312‒1377) победитель Шотландии, всемерно содействовал фламандцам в устройстве у себя новых мастерских, благодаря чему суконное производство стало главной английской промышленностью, прославившейся всемирно.
В 1357 г. король запретил ввоз иностранных сукон, а так же вывоз заграницу английской шерсти, что обрекло на гибель суконщиков Фландрии: в то время шерсть закупалась только в Англии. Выделка сукон была настоль сложной, что требовалось совместное участие в этом ремесленников пятнадцати цехов, что сильно тормозило производство из шерсти готовых к продаже товаров. Тогда подрядчики перенесли мастерские в деревни, где было больше рабочей силы и легче проверять готовый материал; кроме того, они оптом закупали шерсть и там же производили продажу, что было гораздо выгоднее, чем в городах. Так, в XVI в., при Генрихе VIII, Жак Ньюбери имел двести станков при 600 рабочих. Эти подряды нуждались в крупных капиталах, что требовало, в свою очередь, хорошо налаженную банковскую систему. Англия вскоре восприняла капитализм и перестроила свою промышленность посредством машинного производства.
Елизавета I издала в 1562 г. закон о цеховой организации, касательно отношений между мастерами и их рабочими, а так же о привлечении в цехи безработных. Срок учения был продлен до семи лет и плата подмастерьев устанавливалась соразмерно числу учеников. Кроме того, для достижения звания мастера не требовалось изготовления «шедевров».
Английская экономика могла тем шире развиваться, что страна не испытывала вражеских вторжений разорявших континент. Длина её побережья, число её судоходных рек, энергия и предприимчивый характер народа, все это способствовало успеху английской торговли. Кроме того, в отличие от Италии и Франции, в Англии не происходило розни между партиями и ремесленниками; как правило, благородный класс не занимался делами не касающимися политики, охоты и спорта, чем увлекалось высшее общество, включая епископов, прелатов и игуменов Римской церкви.
Политика королей Тюдоров и Стюартов ограничила престиж мастеров, лишая их различных привилегий, желая этим отвлечь корпорации от желания вмешиваться в политические дела.
Расширение крупных промышленных обществ, во главе с текстильными, необходимыми для Англии, сильно повлияло на корпорации в середине XV в. Внедрение фламандских суконщиков в промышленную среду приносило свои плоды. Многие ремесленники пострадали от их конкуренции и запросили помощи в Парламенте. В 1555 г. вышел закон, дозволявший суконщикам вне городов и местечек обладание лишь одним станком, а валяльщикам совсем запрещавший их обладание. Ткачи, которым вменено в обязанность работать не более как на двух станках, имели право держать только двух учеников. Некоторые мастера к середине XVII в. прибегали к сдаче покупщику полу-отделанного продукта, что требовало лишних рук для отделки и тем самым увеличивало цены на сукна. Экин сообщает, что к таким работам в окрестностях Манчестера, привлекались и дети; явление неслыханное доселе в цехах, но увы, ставшее обычным в мастерских и на фабриках в Англии в XIX в…
Постепенно ремесло утрачивает господство в производствах шерстяных, льняных, плисовых, конопляных, чулочных, ниточных, железных, кожевенных, шапочных, войлочных, ювелирных, часовых и др. изделий. Потеряли вместе с тем свою силу правила о сроках обучения, числе учеников, таксах вознаграждения и пр. В разных местах: Галифаксе, Лидсе и др., устраивались суконные фабрики с сотней ткацких станков, несмотря на ярые протесты цехов. Господство капитала росло по мере того, как преимущества централизации производства становились очевидными. Цехи пытались организовать сбыт продуктов на более широких началах, устраивая в Лидсе суконные галереи, но все это не помешало победе крупных капиталистов.
Увеличение и улучшение торгового флота с XVI в. открыло новые рынки, и на заре XIX в. Англия приобрела первенство в международной торговле.
4. Германия и Ганза[править | править код]
Как и Италия, Германия принуждена была ожидать своего объединения вплоть до конца XIX в. Поэтому в средних веках нельзя было говорить о немецкой экономике как таковой. Римская империя была фактически политической фикцией, поскольку императора выбирали в зависимости от значения той или иной страны-избирательницы и он не мог иметь большого влияния на экономику империи.
С конца IX в. вся монархическая основа Карла Великого нарушилась, так как крупные вельможи, графы, маркизы, герцоги, превращая свои должности в наследственные привилегии, стали играть роль государей, что умаляло королевскую власть появлением феодальных герцогств. Как страна, преимущественно, земледельческая, Германия предприняла расширение на Восток. Римская церковь содействовала этому и, вплоть до реформы, помогала Германии проводить эту политику. Напомним, что средневековые епископы и прелаты, были в то же время и вельможами, по примеру самих Пап, как это торжественно провозглашал Григорий VII Гильдебранд (1020‒1085) и горделиво подтвердил Вонифатий VIII (1235‒1303). Они располагали почти безграничной властью духовной и светской, и мало считались с выборными императорами. Достаточно упомянуть о том, как в X в. вся Польша стала владением Магдебургского архиепископа.
Среди этих феодальных поместий, образовались группы крепостных ремесленников. Они работали в мастерских прилегающих к усадьбе или же в помещениях для женщин, выделывая различные хозяйственные предметы домашнего обихода. В древних хартиях значатся кузнецы, литейщики, портные, сапожники, столяры, плотники, рабочие по металлам, золотых дел мастера и т. д. Вскоре улучшение техники производства превратило их в искусных мастеров, способных в течение поколений развивать свое ремесло. Владельцы стали дозволять им брать заказы в свою пользу, затем и работать вне имений, так что ремесленники постепенно переселялись в город и примыкали к свободным мастерам, объединенным в корпорации.
Развитие городов способствовало развитию цехов, которые, в свою очередь, укрепляли устои городской жизни. Сначала горожане продолжают заниматься земледелием, но центр тяжести переносится все больше и больше на обрабатывающую промышленность. С развитием техники ремесла, города становятся исключительными поставщиками промышленных продуктов. Экономическое положение ремесленников укрепляется; они всюду становятся существенным элементом городского строя. Они стали необходимым, во-первых, как группы людей, призванных удовлетворять выросшему спросу на предметы необходимости, во-вторых, как главный контингент городских отрядов. Военное значение цехов было настолько велико, как заметил Готейн, что для борьбы городов с рыцарями, каждый цех имел право иметь свой отряд, со своим знаменем, под командой мастера. Это дозволило цехам добиться участия в городском управлении, где нередко власти «патрициев» неправильно распределяли повинности и оставляли ремесленникам одни обязанности, как мы это видели в Италии, где в XII в. корпорации заставили правящие классы Милана принять в городской совет своих представителей.
Итак, начиная с XII в. городские цехи возросли в самостоятельные единицы. Им предоставляются льготы по приобретению городской поземельной собственности, по освобождению от податей, по перевозке продуктов и т. д. Благодаря росту населения, исчезает потребность работы на дому заказчика («ауф ди штер гехен») как и вообще обработка чужих материалов; цехи сами стали закупать свое сырье, а расширение рынков скоро дало им фактически монополию производства разных товаров при содействии городских властей. Одновременно, мастера получали банковский кредит. Постепенно мастера, кроме своих ремесленных доходов, заручились и известными казенными пособиями, как главы предприятий. Призванные к участию в разных городских учреждениях, они, следя за работой цехов, предоставляют все больше ответственности своим подмастерьям («Гезелле»).
Как и во Франции, срок обучения в Германии был трехлетний; прием в подмастерья подавал самым способным ученикам надежду стать мастерами. Престиж корпораций повсюду укреплялся, что побудило мастеров стать строже при приеме новичков. Принимая во внимание религиозную настроенность рабочего быта цехов, братств и гильдий средних веков, с XIV в. цеховые статуты стали так же разборчивее требуя, чтобы ученики принадлежали к законнорожденным и семьи их пользовались хорошей славой. Это условие исключало почти весь городской пролетариат: овчаров, полевых и ночных сторожей, могильщиков, уборщиков улиц, палачей и пр. Позже определили число учеников для каждого мастера, как и формальности, и обряд приема, как было описано выше.
В среднем на мастера приходились три подмастерья, которые подписывали с цехом годичный договор и старшины назначали им плату. Подмастерья, как и мастера, нередко принимали участие в пререканиях с городскими патрициями, как мы это видели во Флоренции. Для производства в мастера, германские цеховые статуты были самыми строгими. Изделие «шедевр» становилось все дороже, равно как и испытания для соблюдения профессиональной репутации корпораций. Выдержав эти экзамены, подмастерье должен был, на свой счет, путешествовать для усовершенствования в своем ремесле; иногда в течении пяти лет. Он езди, города в город, выбирая те города, в которых лучше налажена цеховая система, как: Нюрнберг, Констанц, Базель, Страсбург, Майнц, Шпейер, Кельн, позднее Дрезден, Макдебург, Франкфурт на Майне и др. По возвращении на родину, кандидат должен был сдать практический экзамен, заключавшийся в изготовлении «шедевра». В Гамбурге, после пивоваров, славились цехи пекарей, мясников и рыбовлов; в Страсбурге — пекари, в Нюрнберге первое место занимали мастера металлического производства, кожевники и скорняки; в Ульме одних ткачей бархатных материй было 90; во Франкфурте было 309 цехов текстильной промышленности, из коих 272 ткачей шерстяных материй.
Часто города соперничали между собой качеством своих разных цехов и братств, устраивая публичные состязания, составлявшие подлинные народные развлечения. Вагнер нашел в этом сюжет своей знаменитой оперы «Ди Майстерзингер», герой которой, Ганс Закс, поэт и сапожник в Нюрнберге, состязается в пении с певцом Бекмессером, чемпионом известной с XIV в. корпорации Нюрнбергских мастеров пения.
В XIV в. с согласия мастеров, подмастерья организовали свои братства, как и во Франции, имея целью несколько смягчить цеховые статуты, в особенности, касательно договоров с мастерами и рабочих условий. В Германии это удалось легче, чем во Франции, в виду отсутствия центральной власти. Кроме того, путешествия облегчили подмастерьям наладить сотрудничество с братьями разных городов и, с XVI в., немецкие союзы образовали свое тайное общество, с особым ритуалом посвящения, центром которого стал Гамбург.
К концу XIV в. во многих немецких городах правители-феодалы стали стараться ограничивать права корпораций, чтобы повредить их престижу, опасаясь соперничества ремесленников в политических сферах. Однако, благодаря своей спайке, цехи восторжествовали и добились от патрициев крупных уступок во Франкфурте, Нюрнберге, Кельне и Регенсбурге, где феодалы желали удалить промышленность в пользу торговли. В XV в. дабы сохранить выгоды цеховой монополии, цехи добились права заповедной мили («Баннмайленрехт»): город запрещал на известное расстояние вокруг своих стен заводить некоторые отрасли производства (винокурение, пивоварение и пр.). Лицам не состоящим в цехах, воспрещалось заниматься ремеслом, а сельское население лишалось возможности подрывать городское производство.
Следует отметить развитие братств каменотесов, плотников и каменщиков, сооружавших, как и в других странах, прекрасные соборы и храмы. Сеймы 1559, 1566, 1577 и 1594 гг. были посвящены разработке различных статутов корпораций по воле императора. Тридцатилетняя война, упразднив вольности свободных городов, принесла большой ущерб цехам усилением центральной власти Германии.
Корпорации особенно отличились деятельностью гильдий знаменитой Ганзы, или союза северонемецких городов, который господствовал в XIV в. в Прибалтике. Уже в X в. около Балтийского моря находились древние славянские города, торговавшие с населенными пунктами Северного и Балтийского морей: Волин, у устья Одера (Одры), Новгород, Колобжег (Кольберг), Гданск, и пр. С ними торговали немецкие мореплаватели, а так же город Гайтгабу, на юге Ютландского полуострова, населенный славянами. Захваченные в XIII в. тевтонскими рыцарями-монахами, насильно онемеченные, города эти основали в Висби, на острове Готланд, вместе с несколькими немецкими городами, Ганзу (по стар. нем. — союз), превратившуюся в крупную торговую организацию, центр экономики северной Европы.
Как писал Жак Пиренн, Ганза напоминала древние союзы торговых гильдий финикиян и греков. Проникая вглубь России в поисках меда и звериных шкур, немцы обрели богатый торговый центр — Новгород, который имел счастье избежать татарское иго, полонившее киевскую Русь. В виду того, что путь к Византии оказался для них закрыт, Новгородцы предприняли торговлю с центральной и западной Европой.
Что бы приобрести себе господство мореплавания, немцы принуждены были вытеснить датчан, отрезанных от Прибалтики тевтонскими рыцарями и завладевших проливами, что давало им господство мореплавания. Немецкие города объединенные в Ганзу, одержали победу и в 1227 г., заперли датчан в Ютладнском полуострове. В середине XIII в. влияние города Брюгге направило Ганзу к западу Европы и Любек превратился в её столицу, с Гамбургом, Бременом и Ростоком, подписавшими договор 1241 г.
Был образован торговый путь через континент от Любека, Гамбурга и Бремена, на Мюнстер и Дортмунд к Рейну в Кельн. Прежний путь от Любека через Киев, к Волге и Византии, теперь вел к Западу, так как немецкие города унаследовали благоденствие киевских великих князей. Но тогда как Киево-Новгородская Русь до татарского нашествия объединялась в единое государство, некоторые немецкие города становились свободными республиками. Другие города остались архиерейскими вотчинами и представляли собой как бы островки свободы среди феодального мира. Так возникли городские общины на Балтийском море, на Рейне и на Дунае; на сто лет позже, чем на Западе. На Востоке городская цивилизация унаследовала начала славянских общин, а на Западе городов Фландрии. Любек, онемеченный в 1153 г., придерживался еще прежних славянских начал, а в Баварии городское право происходило от Ратисбоныы, где оно образовалось под влиянием русской торговли. Лейпциг и Бреслау, тоже онемеченные в XII в., продолжали придерживаться традиции славян.
Под нажимом Брюгге и Ганзы, городская цивилизация скоро развилась вдоль Рейна, тогда как в Прибалтике Ганза превращалась в мощное государство. Её конторы находились в Новгороде, конечный пункт на Востоке, Бергене, Брюгге и Лондоне. Там, в укрепленном доме, «Стилъярд», проживали немецкие купцы, холостые, по уставу рыцарей тамплиеров и св. Иоанна. В XIV в. Ганза разрослась, когда к ней примкнули главные рейнские города и в 1367 г. их число достигло 77, потом 90 и её торговля все возрастала. Города Ганзы делились на кварталы: Вестфальский, где были Кельн, Мюнстер и Амстердам; Саксонский, с городами Бруншвиг, Бремен, Гановер и Магдебург; Прусский: Данциг, Франкфурт на Одере, Бреслау и Рига. Каждый квартал управлялся самостоятельно, и в Любеке имело место годовое собрание Диеты. В столице находилась казна гильдий, пополняемая доходами от таможен, членских взносов и пеней.
Ганза обеспечивала безопасность торговли с северной Европой благодаря мощному флоту и своим отрядам, сопровождавшим её караваны. Как самостоятельное государство, она подписывала мирные и торговые договоры, и объявляла войну королям Дании и Швеции, желавшими ее разорить.
Столетняя война, приостановившая экономическое развитие Франции и навигацию Англии, дала Ганзе первенство на северных морях. Главными продуктами вывоза её составляли рожь, дерево и меха, покупаемые на Руси. Рынками Ганзы были преимущественно крупные феодальные владения северной Германии. Города Ганзы, не желавшие примыкать к этим землям, сумели долго сохранить свои средневековые цеховые порядки и свой статут свободных городов вплоть до объединения германской империи в XIX в.
К концу XV в. купцы Зеландии и Голландии, при поддержке зарождавшегося капитализма, сумели завладеть торговлей в Прибалтике и это повлекло за собой упадок Ганзы. В XVII в. Атлантический океан открыл Англии путь в Индию и Вестфальский договор разорил Ганзу, лишившуюся Новгорода, присоединенного к московской Руси при Иване III (1440‒1505).
5. Фландрия[править | править код]
Этот плодородный край принадлежал бельгийской Галлии, покоренной легионами Цезаря, и входил во владения Меровингов до той поры, когда образовалась Франция. В 883 г. Балдуин I, зять короля Карла II Лысого (840‒977), сделался первым графом Фландрии. Прикрепленные в XIV в. к Герцогству Бургундскому, фламандцы сражались с французами за свою независимость. В XV в. Фландрия входила в Римскую империю, потом ею завладела Австрия заодно с прочими провинциями, вошедшими в состав Бельгии в 1830 г. В XVIII в. Фландрия лишилась промышленных городов Рубэ и Дуэ в пользу Франции.
Благодаря своим польдерсам, Фландрия развила у себя земледелие и поля льна, конопли, хмеля и пр., и в средних веках прославилась изделием сукна. Экономика Фландрии влекла ее к Англии, где покупалась шерсть для суконников, соперников французских ремесленников. Как мы видели, эмиграции в Англию фламандских ткачей, вызванная их враждой с Францией, положила начало британской текстильной промышленности.
С XII в. в городах Фландрии работали многочисленные цехи, имевшие те же основы, что и немецкие и галло-римские; они особенно процветали в Брюгге, Генте, Ипре, позже в Антверпене и Брюсселе. Вражда ремесленников и патрициев, как и во Флоренции и Германии тех времен, имела целью экономическое и социальное равновесие. Победа одержанная цехами, принудила господ отказаться от торговли и превратиться в капиталистов, позже составивших мелко-дворянское городское сословие. После победы одержанной в 1302 г. ткачами и суконщиками Фландрии над французскими рыцарями (битва Золотых Шпор), ремесленные союзы Гента, Брюгге и Ипра получили власть в городских общинах. Заметим, что это достижение корпораций наперекор патрициату, нашло отклик во Франции; при Карле V (1338‒1380) во время народных беспорядков в Париже и Руане, мятежники кричали: «да здравствует Гент!».
Вследствие крестовых походов, Фландрия завязала тесные сношения с Германией и Францией, и Брюгге стал торговым центром Ганзы, как было сказано выше. Крестоносцы открыли Испанию, Италию, северное побережье Африки и часть Востока. Купцы Венеции, Генуи и Пизы, известные под именем Ломбардов, приезжали в Брюгге торговать итальянскими и восточными тканями, изделиями Персии и Индии, покупая там зерно, скот, материи Фландрии, продукты Дании и Швеции. Как мы видели, короли Англии избрали Брюгге местом для сходок гильдий, торговавших шерстью, в обмен на сукна всех родов, и техника производства фламандских ткачей, господствовала над техникой английских цехов.
Корабли разных стран привозили в Брюгге и Дамм, кроме английской шерсти, свинец, олово, уголь и сыры из Англии; шерсть и кожи Ирландии, кречетов для охоты и козлиные кожи Норвегии; коней, свиней и копченых сельдей Дании, драгоценные меха России, золото и серебро Венгрии, рейнское вино и железные изделия Германии, горностаевый и куний меха Болгарии и пр. Из семи королевств Испании, туда шли Кордуанские кожи, парусина для морских парусов, оливковое масло, шелка, фиги и виноград. С побережья Африки, из Феса, Марокко, Бужи, Туниса и из Малой Азии, Византии, Египта и Сахары привозили финики, фиги, сахар, квасцы, перец, пряности, золотые и шелковые ткани.
Благоденствие Брюгге зависело, преимущественно, от залива Звин, протекавшего до города под названием Рэй. В XIII в. залив превращен был в канал; на пол дороги от моря, город соорудил порт Дамм, куда и приходили корабли. Многие иностранные гильдии имели в Брюгге роскошные дома: Ганза, Флоренция, Кастилия, Генуя и пр. Графы Фландрии выдавали им хартии, содержащие их права. Среди корпораций Бругге, кроме различных отраслей суконных товаров, находились многочисленные братства плотников, каменотесов, валяльщиков, красильщиков и котельников. В XIII в. эти фламандские цехи превращались в военные или милицию, когда приходилось отстаивать город от врага. В Генте, для ограждения текстильных цехов, было запрещено законом, на известном расстоянии от стен города, ткать и красить сукна, шерсть и волокно.
С целью ограничит значение корпораций, городские патриции образовали из богатых купцов гильдию, названную «Фламанской и Лондонской Ганзой», для крупных сделок с Англией, и к ней примкнули двадцать городов; купец, её возглавлявший, принял титул графа (квенс), а его помощник, выбранный купцами Ипр, получил титул кавалера (Скилдарк). Члены гильдии назвались «Господами Фламандской Ганзы»; просуществовала она до 1426 г. После длительной борьбы против анти-цеховой политики некоторых французских королей и Бургундских герцогов, Филиппа Доброго и Карла Смелого, правительство фламандских цехов восторжествовало повсюду и в конце XV в. представляло собой новый класс людей, готовых к восприятию нарождавшегося капитализма.
В эпоху расцвета немецкой Ганзы, доки Брюгге принимали до ста пятидесяти иностранных кораблей в день из Любека, Гамбурга, Бремена, Амстердама, Лондона, Гавра, Лиссабона, Генуи, Венеции, Византии и Азии.
Кроме своих главных изделий, Брюгге так же прославился своими гильдиями в области искусств. Следуя его примеру, Брабант, Нэго и Льеж стали очагами искусств в середине XIV в. В Брюгге находились две знаменитые корпорации артистов-художников под покровительством свв. Элоизия и Луки. Эта последняя, в свою очередь, образовала центры искусства в Генте в 1337 г., в Турнэ в 1341 г., в Лувене в 1350 г., а позже в Брюсселе, Аррасе и Валенсиенне. Артисты Фландрии первые дали пример другим организованного братского сотрудничества, которому позже последовали мастера-художники Италии, Франции, Голландии и Германии. В Дижоне, столице Бургундии, художники и продавцы картин устроили центр искусства фламандской школы и там выдвинулись многие живописцы, скульпторы и прочие артисты. В Антверпене корпорация золотых дел мастеров находилась во главе других ремесл: мастеров броней, лат, шлемов и пр. К ним примкнули ножовщики и прочие ремесленники по металлу. Все они собирались на празднества, а мастер корпорации кузнецов давал им руководства, после чего его сопровождали торжественной процессией в храм, где праздновали св. Элоизия, покровителя этих братств.
Каждое цеховое братство имело свои печати, как символы их льгот и привилегий, прилагаемые ко всем официальным городским актам, чем корпорации подтвержали права должностных лиц. Печати эти хранились в особых ковчегах «кустодах» и складывались в главной городской башне, где находилась казна. Брюгге является единственным городом, где сохраняются подобные печати. Напомним, что знаменитая школа живописи, где прославились Ван Эйк и Мемлинг, представляла собой большую корпорацию искусств, которая преследовала цел благородства и честности и в этой области. Ученики знаменитых мастеров-художников и скульпторов Голландии и Италии, могли с ними соучаствовать в довершении шедевров, иногда не только в деталях, но и в их законченности. То же было и при сооружении, и росписи средневековых храмов и соборов.
Таким образом, Фландрия, входившая в состав Франции, была уже известна не только своими ремеслами, но и в области искусств, процветавших в Брюгге, Генте, Ипре, Лилле и Луэ; знаменитая городская башня этого города, сооружена была архитекторами школы Брюгге.
В конце XV в. из-за постепенного занесения песком Звинского залива, в Брюгге не смогли приходить корабли и начался закат «Северной Венеции»… Первенство торговли перешло к Генту, а храбрые голландские мореходы затмили торговлю Фландрии. Голландия, благодаря своим купеческим гильдиям, завладела заморскими рынками в Азии и Америке, где прославились кампании восточной и западной Индии, основанные в 1602 и 1621 гг.
Морское торговое первенство перешло к Англии, когда правитель Голландии, принц Вильгельм Оржанский вступил на английский престол и стал Вильгельмом III.
Западная Европа до Французской Революции: крах христианского корпоративизма Протестантская реформа Лютера, нарушившая единство Римской церкви в XVI в., явилась главной причиной духовного обнищания Европы и всего западного мира. Причинами реформы были соблазнительное поведение и разврат Пап и высших иерархов, живших в роскоши; ужасы инквизиции и, наконец, постыдная торговля индульгенциями. Реформа вызвала бурные реакции в массах и произвела коренные сдвиги в жизни наций. Прежде всего, немецкие короли и принцы принявшие реформу, воспользовались ею для решения своих междоусобиц. Авторитет Ватикана, уже давно поврежденный ересями, симонией и распрями великой западной схизмы (авинионский раскол XIV в.), был подорван реформой.
Богословские диспуты вскоре породили религиозные войны между протестантами и католиками; папские интердикты утеряли свою прежнюю силу, епископы и прелаты, а так же монашествующие, становились ярыми лютеранами и кальвинистами, чем соблазняли массы верующих. Среди таких отступников мы находим двух гросс-мейстеров славных католических орденов: меченосца Готарда Кеттлера, ставшего в 1562 г. герцогом Курляндским и Альберта Брандебургского, тевтонского ордена, принявшего лютеранство в 1525 г. Семьи и общины разделились на враждующие стороны — от трона до бедных хижин, причем, во Франции, где проповедовал Кальвин, многие знатные вельможи стали «гугенотами».
Протестанты, вначале требовавшие нравственного возрождения, предлагали верующим «свободу выбора» (либер экзамен), отбрасывали догматы Вселенских Соборов, почитание Богородицы и всех святых. Они оказались бессильны создать единство церкви и Женева не смогла соперничать с Ватиканом: протестантство, оторвав от Рима целые государства (Германию, Англию, Голландию и Скандинавию), в свою очередь раздробилось на бесчисленные секты, от «Хай черч», возглавленной королями Англии, до изуверов и фанатиков мормонов, квэкеров, баптистов, иеговистов и прочих.
Эта духовная революция потрясшая Европу, ознаменовалась зловещим избиением тысяч «гугенотов», окровавив Париж в ночь на св. Варфоломея в 1572 г. Следствием этого было ослабление в народных массах уважения к религии, что в свою очередь скоро породило общий скептицизм в духовной области. Во Франции, прозванной «старшей дочерью Римской церкви», Вольтер, Руссо и энциклопедисты, глумились над верой и, подрывая основы Христианства, готовили революцию. В 1789 г. патриоты, среди которых находились и отступники из высшего духовенства, опрокинули королевский трон. Обезумевшая народная масса приветствовала публичные казни под лозунгом «свободы, равенство и братство», а в древнем соборе Парижской Богоматери, кощунственно короновали публичную девку как «богиню разума»…
Таким образом в души, смущенные протестантским принципом «свободного выбора», идейные вожаки XVIII в., философы материалисты, вселили «свободу совести», а научный материализм логично эволюционировал в марксизм, построенный на безбожии.
Мы позволили себе это историческое отклонение от темы, чтобы нагляднее выявить указанные в нашем вступлении причины современного социально-экономического хаоса. В средних веках уважение к труду и семейный авторитет, как и общественный, основаны были на духовных началах, несмотря на всю грубость тогдашних нравов и обычаев. Корпорация в течение многих лет и поколений, смогла развиться благодаря духу солидарности и взаимопомощи, который выдыхался в обществе по мере того, как технические успехи усиливали в человеке горделивую уверенность в своем всемогуществе, отвлекая от духовности.
Ослабление корпоративного строя на Западе было так же вызвано причинами экономического, политического и правового характера. Прилив благородных металлов из Америки, способствовал быстрому увеличению денежного капитала; капитал ничего не мог сделать, так как вся их организиция была противоположна духу капиталистического производства, но ему не трудно было найти такой материал, который помог ему развить широкую деятельность: дешевый сельский труд. Капитал начинает эксплуатировать и мало-по-малу подчиняет себе домашнюю промышленность, минуя цехи и предоставляя им погибать медленной естественной смертью. Объединение под главенством одного предпринимателя нескольких рабочих было началом. Наемный труд концентрируется: появляются фабрики, где легче осуществлять неудобное при домашней системе промышленности разделение труда. Затем подоспевают технические изобретения XVIII в. и наступает эра промышленного переворота.
Что делали цехи, чтобы предотвратить эту страшную опасность? Их положение было довольно беспомощно. Они не могли помешать процессу капитализации ремесла, совершавшемуся в селах, так как сфера их влияния не выходила за пределы города. В городах они прибегали к героическим средствам, кроме образования союзов, но, в конце концов, должны были примириться с существованием внецеховых мастеров (в Германии называемых «фреймейсер»). Те реформы, которые цехи по собственной инициативе вносили в свою организацию, касались только частностей и не посягали на основные принципы цехового устройства. Цехи могли действовать только через государственную власть. Действительно, были примеры в прошлом, когда правительство издавало законы, соответствующие запросам цехов, но к концу средневековья, заметно стало желание ввести однообразие в законодательство о промышленности и уничтожать сохранившиеся у цехов публичные права. Это стремление стало особенно характерно в странах, где центральная власть имела возможность проводить широкие планы общественных реформ, как в Англии, Франции и в некоторых немецких государствах. Как мы видели, в Англии парламент пытался ввести некоторое однообразие в статуты ремесленных гильдий, а в XVI в. при Тюдорах, им было запрещено издавать статуты без предварительного согласия парламента. Закон этот имел в виду отнять у корпораций право регулировать цены на товары, но его редакция давала возможность толковать его гораздо шире. Дальнейшая политика королей Тюдоров и Стюартов привела к тому, что цехи стали постепенно безвредным для государства, учреждением. В Франции короли тоже пытались усилить контроль над цехами, в частности, в Париже. При Людовике XIV и Людовике XV надзор усилился и правительство стало прямо продавать должность мастера, а для подмастерьев доступ в мастерство закрылся окончательно. В 1536 г., когда Кальвин пожелал получить право гражданства в Страсбурге, от него потребовали запись в цех портных, тогда как Данте стал членом корпорации флорентийских докторов; это показывает, что цехи становились иногда государством в государстве и это порождало крайности.
Реформа поразила нравственные и экономические устои общества; протестанты расценивали наживу, как дар Божий и Кальвин разрешил процентные займы, что нарушало принципы средневековья.
Как замечает Эмиль Коорнарт, «во Франции, в цехах, ров углублялся между мастерами и подмастерьями, злоупотребления учащались и вековая дисциплина труда снижалась. Новые люди XVI в. становились купцами в Лилле, Валенсьен, Париже, Руане, Бордо, Марселле, будучи связанными с международными интересами. Все эти купцы и подрядчики проводили постепенно систему капитализма. Замирение стран Востока после турецкого завоевания, а так же открытие новых земель, повышали цены и нажива стала пружиной труда, тогда как падал авторитет городских цехов. Международная торговля переходит в руки обществ, перемещающихся из Венеции и Неаполя в Сицилию, Лондон, Кельн, Нюрнберг, Вугсбург, Лион, Антверпен и Роттердам… Личность разрушает корпоративную систему труда, колеблет условия торговой и ремесленной жизни и отстраняет все, что мешает прогрессу и скорой наживе».
Со второй половины XVI в. религиозные войны превращаются в гражданские при Людовике XIII и тормозят общественное благосостояние. Контр-реформа предпринятая Римом на Тридентском соборе 1545 г., на некоторое время укрепляет общественную жизнь, в том числе и дисциплину цехов; королевские указы Генриха II, Карла IX и Генриха IV, по ходатайству генеральных штатов, вновь содействуют развитию ремесл в городских центрах. С 1560 по 1570 гг., в эпоху протекционизма торговле, цехи снова просят властей о защите их прав от капиталистического произвола. Их делегации участвуют в торжествах при Парижском соборе, в Реймсе они присутствуют в парадных ливреях, на церемониях помазания, и несут службу порядка. В XVII в. шесть столичных корпораций заставили министра Мазарина отменить налог возложенный на 130 своих членов, остановив производство цехов.
В XVIII в. власти Франции снова пытаются вредить ремесленникам: города расширялись, население росло и с притоком рабочей силы, капитал оказывал давление на правительство для чрезмерного увеличения производства, чего добивался Кольбер, министр Людовика XVI. Кроме того, технические усовершенствования вредили внутренней дисциплине цехов; между мастерами и подмастерьями возникали разногласия, вследствие чего подмастерья образовали свои союзы, как мы это видели в Германии.
Накануне революции власти снова усиливают систему надзора над цехами, а в 1776 г. министр Тюрго представляет на подпись королю указ о трудовой свободе. Огульно обвиняя цехи в стремлении помешать развитию торговли и промышленности, указ провозглашал: «право свободного выбора, во всем нашем королевстве и в нашем добром городе Париже, любого рода торговли и занятия, будь то в области искусства или ремесла… Мы упраздняем все корпорации и союзы торговцев и ремесленников, мастерства и юранды, равно как и все льготы, статуты и законы касающиеся этих общин… Мы запрещаем всем мастерам, подмастерьям и рабочим устройство между собой всяких союзов и общин». Указ вызвал по всему королевству такую бурную оппозицию, что Людовик XVI вынужден был его срочно отменить.
Однако, разразившаяся вскоре революция добилась того, чего желал достичь министр Тюрго. Закон от 17 июня 1791 г., так называемый «Закон Шапелье», запретил устройство корпораций «под каким-либо предлогом и в какой-либо форме», как учреждений старорежимных.
Упразднив цехи, революционеры объявили «…анти-конституциональными и посягающими на свободу, и на „Декларацию прав человека“ всякие сговоры ремесленников между собой», под угрозой строгих взысканий.
В XIX в. подобный декрет запретил корпорации в Германии и на этом заканчивается история ремесленных цехов средних веков.
Расцвет корпоративизма В XX веке — Антонио Салазар (1889‒1970)[править | править код]
Португалия исконно была, как и соседняя Испания, страной католической. В средние века, а так же в эпоху Возрождения, она сохранила древнее благочестие, придерживаясь семейных традиций. Ея смелые мореходы, соперники Голландии и Англии, пробороздили моря и океаны на своих каравеллах, причем, Васко де Гама прославился в XV в. открытием Индии, через мыс Доброй Надежды. Португальцы устремились в далекия земли под покровительством королей Браганцкаго дома, потомков Алфонса I (1139‒1185), царствовавших с XII по XX вв. в Португалии и с 1824 по 1889 гг. в Бразилии, превращенной из колонии в конституционную монархию. Португальская империя вмещала так же Анголу и Мозамбик в Африке, остров Тимор в Азии и прочия земли, из коих Гоа в Индии, где в XVI в. ей принадлежала монополии торговли с Европой. С 1910 г. Потругалия стала демократической республикой и ея имперский престиж снижался, когда судьба готовила ей преобразователя в лице Антонио Салазара.
Салазар происходил из бедной крестьянской семьи, очень верующей и сперва намеревался стать священником. В семинарии его одноклассником был будущий кардинал-примас, ставший впоследствии его близким другом и советником Мануэль Гонсальвес Серейра. Обладая недюжинными способностями, энергией и большой работоспособностью, Салазар почувствовал в себе призвание к общественной деятельности и скоро выдвинулся как юный профессор экономии и социологии. До Первой мировой войны, он уже участвовал в международных конгрессах по социологии, много писал и его авторитетныя, чуждыя всякой демагогии работы, вскоре привлекли к нему всеобщее внимание и интерес.
Он отличался качествами чрезвычайно редкими среди политических деятелей, а именно, скромностью и искренностью. Как верующий и патриот, для своих реформ Салазар использовал почвенныя традиции, желая прежде всего укрепления семьи при соблюдении ценностей общественнаго быта. Не обладая ораторским талантом Муссолини и Гитлера, он работал обычно в уединении своего незатейливаго домика возле Лиссабона; был со всеми прост и приветлив, избегая шума и рекламы. Подобно мудрецам древности, Салазар посвящал свои редкие досуги саду, огороду и детям, которых он очень любил, сам оставшись холостым и ведя почти аскетический образ жизни. Как и Франко, с которым он нередко общался, он считал, что прежде чем мечтать о реставрации монархии, следовало всемерно укрепить государство внешне и внутренне. В отличие от своих современников диктаторов, он не хотел создавать какую-либо свою партию, предвидя вред чрезмернаго пафоса и милитаризма для молодежи, отвлекая ее от веры и образуя средостение между народом и властью.
Поняв с юношества весь вред марксизма, Салазар не только предвидел всю гибельность для мира советской политики после падения Российской империи, но оказался одним из редких правителей, решительно отвергших всякое общение с СССР. Как в XIX в. Николай I, ограждавший Россию от чуждых ей революционных теорий, Салазар смело бросил вызов марксистам и до конца избегал всякаго контакта с Советами; этим он способствовал возрождению своей родины.
В свою очередь, СССР скоро взвесил его значение в мировом масштабе и воспротивился принять Португалию в Обединенныя Нации, а кроме того, подстраивал заговоры, стачки и покушения на жизнь Салазара. Только с его исчезновения, марксисты добились разрушения налаженной им корпоративной системы, с помощью недальновидных правителей США и прочих демократий.
Салазар, убежденный в безплодности демократии основанной на партийных началах, собрал в парламенте представителей главных отраслей национальной экономики, законно выбранных своими корпорациями, для подлинной защиты профессиональных интересов, а не политики партии. Тем самым Салазар лишал марксистов главнаго их орудия — синдикализма.
Когда красная пропаганда пыталась возбуждать против него рабочих и студентов, Салазар прямо обращался к народу и его открытью, чуждыя всякой демагогии речи, умиротворяли страсти, возстановляя спокойствие и доверие.
Став в 1928 г. министром финансов, Салазар исправлял эту должность до 1968 г., будучи с 1932 г. председателем Совета министров. Во главе государства, с 1928 по 1951 гг. находился его старший друг и единомышленник, маршал Антоние Кармона. Как известно, благодаря их сотрудничеству, Португалия избежала катастроф Второй мировой войны. Из прежних ея колоний, Салазар создал провинции, населенныя свободными гражданами со всеми правами жителей митрополии, о чем еще и не помышляли в Англии и Франции. Напомним, что того же принципа гражданскаго равенства придерживалась и Российская империя, ставшая большой семьей народов.
Внешняя политика Португалии, основанная на вековом союзе с Великобританией, сильно способствовала сохранению этих провинций в заморских странах и лишь попустительство ООН и США позволило Индии Неру завладеть Гоа, после отчаянаго сопротивления патриотов этой провинции. Это еще более убедило Салазара в безполезности ООН, где, после войны, Советы заручились постоянной поддержкой со стороны южноамериканских соратников коммуниста Фидель Кастро и афро-азиатских новых демократий, еще полу диких, но давно подверженных красной пропаганде в пользу «мира».
Уже в 1929 г. Салазар высказал без обиняков свое политическое «кредо». Приведем некоторые его мысли: «.Новое государство обязано, как и всякое общество, во-первых, признавать, как основной принцип, что всякая власть даруется Божественным Промыслом, а строить общество нужно на иерархихеских началах. Общее благосостояние должно быть противопоставлено закону большинства, вне всякой искусственно созданной „уравниловки“ . Свобода, единственно возможная, гарантируется государством и учреждается законной властью. Коммунизм, это явление не новое в человеческой истории и, как доктрина, вымирает в современном ея применении. Фашистская диктатура влечет к языческому цесаризму, ко всемогуществу государства, она не пригодна для Португалии. Мы против всякаго принуждения, наша вера принесет нам достижения».
Новая конституция, построенная на таких принципах, была обнародована 19 марта 1933 г. и утверждена подавляющим большинством голосов. Статья 5 гласила: «Португальское государство является единой корпоративной республикой, основанной на равенстве граждан перед законом, на свободном доступе всех классов населения к благам цивилизации и на сотрудничестве всех основных начал нации в администравтивной жизни, и составлении законов». Как и прочия конституции, основная хартия нового государства приводит разныя принципиальныя предложения: «Государству надлежит поощрять нравственное единение и учредить юридическое устройство нации, определяя и гарантируя права происходящия от природы или закона в пользу людей, семейств, местных „автархий“, моральных и экономических корпораций, приводить в порядок, поощрять и направлять все общественные акты» (статья 18).
Дальше следует, что государство должно разрешать, поощрять и снабжать особым законным уставом моральныя и экономическия корпорации, союзы и синдикальные органы (Статьи 14 и 15). «Все национальныя начала будут органически представлены в моральных и экономических корпорациях» (статья 18).
Салазар обявил, что новая конституция должна одновременно стать выполнением и программой, «в ней идеал и завершение, к которым мы идем и реальныя возможности при теперешних политических условиях». В области хозяйственной, государству надлежит пробуждать личную инициативу и поощрять частныя действия в общих интересах, не вмешиваясь в их внутренюю деятельность кроме исключительных случаев. Он сказал: «когда государство идет дальше чем этого требуют национальныя нужды для разрешения общественных задач, то оно рискует большими потерями, вызывая незаконные поступки приводящие к безплодной работе. В общих интересах следует поощрять личную инициативу . Этого можно достичь в рамках корпоративной организации. Вместо экономической политики направленной государством, наша экономика будет направляться сама, что гораздо важнее. Мы хотим искоренить все крайности, согласовать производительность с потреблением».
Как противник парламентской системы, Салазар ограничил роль Палаты, определив ей обязанность составления законов и наблюдения над их выполнением. Касательно государственнаго бюджета, Палата ограничивается изложением общих принципов, на которых правительство составляет бюджет. Палата корпораций при национальном собрании, состоит из делегатов городских советов и органов социальнаго характера, моральных, культурных и профессиональных (статья 102). Она делится на 23 отдела, соответственно различным отраслям деятельности делегатов. Ея обязанность состоит в предствалении национальному собранию письменных рапортов, касающихся всех представлений и законопроектов для их разсмотрения (статья 103). Палата является совещательным органом, но должна непременно быть запрошена.
Корпоративная система учрежденная законом, имеет в основе национальные синдикаты служащих и рабочих, а так же союзы хозяев предприятий. Выше находятся федерации и союзы делегатов, состоящие из представителей первых. Областная или национальная федерация обединяет представителей различных профессий, а союз составляется из делегатов сродных между собой занятий, представляя все отрасли труда, распределенныя на разныя категории деятельности. Наверху пирамиды, корпорация обединяет все виды производства и представляет их интересы. Эта система простирается на всю экономическую деятельность страны, свободныя профессии и искусство. Национальные синдикаты и союзы законно представляют все категории рабочих и хозяев, состоящих или нет в этих организациях. Их обязанность состоит в защите перед правительством и прочими инстанциями всех интересов, имея право взымать членские взносы и располагая юридическим лицом. Им так же подлежит обязанность устройства на работу, а кроме того, все вопросы касательно социальнаго обеспечения и страховки. Корпорациям разрешается так же вводить общия правила внутренней дисциплины в цехах, после предварительнаго на то согласия соответствующих инстанций и правительства. Имея в виду национальные интересы, конституция запрещает всякия забастовки. Все конфликты сопряженные с рабочими условиями, подлежат разсмотрению особых судов, равно как и вопросы социальнаго обеспечения, причем, судьи могут запрашивать мнение делегатов заинтересованных корпораций для решения случаев, требующих соглашения сторон и арбитража.
Таким образом, древний принцип корпорации был применен к современным условиям жизни и скоро оправдал свою действенность. Салазар решительно отверг колхозную принудительную систему СССР, как и анти-христианские расовыя теории фашизма и национал-социализма.
По мере роста национальнаго благополучия, доверие к Салазару возрастало, особенно в период общаго мирового кризиса 30-х годов. Избегая иностранных займов, Португалия стала все удивление, одной из редких стран со здоровыми финансами выгодном торгово-промышленном балансе.
В своих речах Салазар непрестанно подчеркивал преимущества корпоратизма по сравнению с марксизмом и демократией. Он говорил: «.Коммунизм, это экономическое учение уже давно испробованное на практике, оказавшееся негодным для культурных народов. В целях стратегических, либо пропагандных, он превратился в тоталитарную доктрину. Он впитал в себя все пороки интеллигенции и, кроме некоторых успехов материальнаго порядка, является неким синтезом всех возстаний материи против духа, и варварства против цивилизации. Коммунизм, это величайшее злоучение нашего времени. Строй новаго государства несовместим с целями тоталитарных государств. У нас государство обязано уважать личность, семью, корпорации и местные органы управления (автархии). Оно обеспечивает свободу и неприкосновенность вероисповедания и культа, предоставляет родителям и их представителям обучение и воспитание детей. Социальные законы гарантируют имущество, капитал и труд. Церковь располагает полной свободой для выполнения своей духовной миссии . Национальный союз не является партией, а состоит из всех граждан, желающих защиты начал национальнаго возрождения».
В марте 1935 г., в соседней красной Испании, по указке СССР, возник крупный заговор против новаго государства. Салазар, опираясь на старый закон 1923 г. немедленно обявил о закрытии всех тайных обществ, в том числе масонских лож, всенародно поведав о претензиях масонскаго конгресса 1913 г. на захват власти в Португалии. При выходе этого закона в мае 1935 г. он сказал: «Не в наших намерениях спасать прогнившее общество. Мы должны, опираясь на старыя, здоровыя основы, создавать новое общество для будущаго». В своем сочинении «Мирная революция», Салазар писал: «.Мы против всех великих лжеучений нашего времени, тем более, что нигде не видно доказательств пользы свободной пропаганды этих лжеучений. Свобода эта, данная варварам современности, служит лишь подрывным средством для разрушения нашей культуры. Мы считаем, что нации зря растрачивают свое нравственное наследие. К сожалению, нигде больше не существует нравственной и духовной спайки, хотя в каждой нации еще хранятся запасы убеждений, благородство, которых пора бы им выявить, пока они не изсякли. Элита, где еще живы эти убеждения, тает с каждым днем в безумии нашей эпохи, в которой жажда земных наслаждений и моральная распущенность, отравили богатство и его истоки, труд и его отрасли, семью и ея общественно значение. Если в мире не наступит пора идеализма и духовности, гражданской добродетели и нравственности, мне представляется невозможным преодолеть трудности нашего времени».
4 июля 1937 г. чудом избежав смерти от бомбы взорвавшейся рядом с ним, Салазар хладнокровно заметил столпившимся возле него прохожим: «Успокойтесь, друзья мои, уже пора спешить к обедне, а потом на службу». Верная своему слову, во время войны Португалия строго соблюдала нейтральность, даже в отношении вековой союзницы Англии. Любопытно, что весной 1945 г. только Салазар и президент Ирландии, выразили адмиралу Деницу оффициальное соболезнование своих стран по поводу смерти Гитлера. В 1946 г. вето СССР запретило принятие Португалии в совет ООН и Салазар вновь напоминает об опасности коммунизма: «.Коммунизм, по своему существу, несовместим с понятием о цивилизации, которую он отвергает. Европе предложен выбор . Благодаря распространению своей идеологии, СССР не только повсюду располагает приверженцами, но, кроме того, служит центром побуждающим многия правительства к действиям выгодным Советам. Советы способны полностью завладеть Европой, причем, большинство европейских стран безсильны этому препятствовать . Теперь стал очевиден, среди развалин войны, новый коммунистический порядок, заменивший нацизм . Большевизм привил массам мистику созидания новаго общества, по образцу идеологических выдумок, игнорирующих или презирающих нравственную сущность личности».
Поклонник Салазара, знаменитый писатель и монархист Шарль Моррас, направил ему восторженное послание, превознося его дальновидность и энергию, замечая, что «Салазар вернул власти ея самый человеческий облик». После войны многия главы государств, во главе с королем Англии, посетили Португалию и дивились успеху Салазара во всех отраслях политики и экономики. В свою очередь, туда приезжал президент США, ген. Эйзенхауер в 1960 г. и получил очень радушный прием, причем, Салазар сказал: «Президент милейший человек, но . он еще верит Жан Жак Руссо.».
Когда Индия захватила португальскую провинцию Гоа при ликовании СССР и его сателлитов, Салазар заявил: «ООН — ничто иное, как платформа для демагогии; это болото, в котором кучка новоиспеченных стран, лишенных всяких традиций и бездушных, наставляют и критикуют старейшия западныя нации, которыя являются подлинными стражами цивилизации. А кто это оплачивает? — США, стремящиеся купить за любую цену поддержку этого созвездия мелких стран, нас топчущих. Современный мир утратил приверженность к основным принципам».
В 1962 г. Салазар упрекает Францию в оставлении Северной Африки, столь важной для мира позиции и говорит: «Африка состоит из народностей столь отличных от западно-европейских, что всякое нарушение прежняго порядка, автоматически влечет за собой понижение экономическаго потенциала для обоих сторон. СССР стоит за всеми этими псевдо-эманципационными движениями, созидаемыми им повсюду втайне, и поддерживает необходимыя связи, экономическаго, политическаго и культурнаго характера с вожаками этих движений, чтобы неустанно подчеркивать свое присутствие и свою акцию. От этого взойдут плоды, которые пожнет СССР, как скоро они созреют. Мы живем в эпоху, когда, несмотря на подлинный расцвет науки и просвещения, совесть людская и общественная явно растроена. Это потому, что вследствии Второй мировой войны, главныя силы равновесия, прежде являвшиеся основой общественной жизни, а так же сношений между государствами, оказались подорванными. Иная причина заключается в тех идеях, которыя были допущены для создания нового человеческаго общества. Одряхление принципов, являвшихся догматами для наших предков, привело нас к обществу нравственно и политически расшатанному. Мы вступаем в эпоху, когда политикой руководит экономика. Тот терроризм, который мы вынуждены отражать, отнюдь не является неким взрывом народных чувств и независимости, но порождается подрывными силами, в большинстве случаев, чуждыми этим народам. Силы эти оплачиваются иностранными государствами, преследующими свои собственныя цели политическаго характера. Теперь, могучие источники информации, принадлежат всесильным агентствам, которыя, в свою очередь, связаны с известными интересами и идеологиями. Наше общество страдает от болезни века: Дьявольскаго смешения понятий. Что касается „прогрессизма“ в католической церкви, скажем, что он видимо, сознательно сотрудничает с коммунизмом, льстя себе иллюзией, будто в силу своего престижа, еще оставшагося в некоторых западных странах. Жертвовать жизнями, поджигать фабрики и плантации, распространять террор среди беззащитнаго населения, считалось прежде преступным. Сегодня же, подобные акты разсматриваются как техника и служат трамплином для теории революции, которую всюду оправдывают. Одни мы, благодаря нашим понятиям о традициях, создали вокруг современной Португалии необходимое содружество наших заморских провинций, которыя в их целом и являются членами единой нации». Желанием Салазара было привлечение к этому содружеству и родственной Бразилии.
Скончавшийся в 1970 г. мудрый Салазар не мог предвидеть той разрухи, которая постигла Португалию почти сразу после его кончины. Его неумелые преемники были вскоре уничтожены, или выгнаны из страны, которой овладели марксисты, давно ожидавшие этот момент.
Несчастныя провинции Ангола и Мозамбик подверглись вторжению наймитов СССР, отрядов кубинскаго большевика Кастро. Начались повсюду кровавыя расправы и насилия, равно как и в соседней Испании, лишенной своего избавителя от Советов — генерала Франко.
Для нас, русских, мысли Салазара и его продуманная система корпораций наших древних артелей, несомненно окажутся ценны для возрождения Российской империи, первой жертвы мирового коммунизма.
Виды на современную корпоративную организацию[править | править код]
Мы заканчиваем этот краткий обзор истории корпорации в человеческом обществе. Какие бы ни были недостатки ея деятелей, система эта оказалась способной обеспечить существование многих поколений ремесленников. Прежде всего, корпоратизм доказал необходимость авторитетной иерархии для всякаго успешнаго предприятия. Можно-ли себе представить армию без командиров, корабль без капитана или оркестр без дирижера?
Густав ле Бон в своих анализах психологии человеческаго общества, резко осудил негодность всяких действий толпы. Он писал: «Собрания революционеров оправдали все законы касающиеся психологии масс. Импульсивныя и робкия, они подчиняются кучке вожаков и чаще всего действуют наперекор личному желанию своих членов. Конституционное революционное собрание Франции, состоящее из роялистов, ниспровергает монархию; гуманисты законодательнаго собрания, допускают Сентябрьския убийства; пацифисты революционеры ввергают Францию в страшныя войны. Подобныя противоречия наблюдаются и во время Конвента; огромное большинство его членов осуждало насилие; сентиментальные философы превозносили свободу, равенство и братство, а привели к жуткому деспотизму. Народное правительство вовсе не означает правление народа, но его вожаков. Коренныя перемены о которых грезят политическия партии, никогда не осуществимы» («Философия истории», Париж, 1931 г).
Мы видели в какой степени иерархическое строение цехов, способствовало соблюдению в их среде солидарности, от мастерской до домашняго очага, откуда происходило и стремление к усовершенствованию производства, вошедшее в традицию, как и уважение к своему ремеслу. Все это постепенно утратилось, вместе с духовностью и эстетическим понятием искусства. Не удивительно, что дух материализма глубоко поразил мир труда, породив современные конфликты в области социальной и понижение хачесгва производства в ущерб потребителей. Демократическия правительства безсильны оздоровить создавшуюся повсюду атмосферу неустойчивости и недоверия, непрестанно отравляемую пропагандой марксизма. В СССР народ воспитывается в духе безбожия и, лишенный всякой духовности, принуждается с юности к роботоподобному существованию, ревниво оберегаемый от всяких сношений со внешним миром. Те, которым удается бежать через «железный занавес» на Запад, прежде всего стремятся к новому для них материальному благополучию, чтобы свою жизнь строить заново. Увы, в «свободном мире», они всюду находят следы той же марксистской пропаганды, нравственную расшатанность среди молодежи и поразительную заразу наркотиками, этой язвы нашей эпохи.
Корпоративное решение современнаго маразма, столь успешно примененное Салазаром, давно занимало внимание ученых социологов: Ла Тур дю Пин, посвятивший изучению корпоратизма всю свою жизнь, Баконнье, Оливье, Валдур, Маньи, Семишон, Ансио и др. Иные опасались, думая, что корпоратизм может породить тиранию или рутину, согласно некоторым недобросовестным историкам; им можно привести пример векового благополучия королевской Франции, благодаря развитию цеховой системы.
Сложный механизм современной экономики, безконечно умноживший род занятий и специализацию, более чем когда-либо нуждается в дисциплине. Все это разнообразие можно упорядочить созданием крепких экономических союзов. Собранные по профессиональному признаку, они могут составить свою федерацию, высший совет корпораций, как мы видели в Португалии.
Ф. Баконнье пишет: «Координация национальных экономических сил необходима для солидарных сношений между землей и всякой промышленностью, между теми, которые добывают из почвы уголь и железо, производят рожь, молоко, лен, шелк и т. д., и теми, которые обрабатывают эти продукты или продают их в сыром виде. Орудия крестьянина поступают из механических фабрик, которыя обрабатывают металлы, поставляемые металлургией, получающей, в свою очередь, сырье из угольных шахт и рудников. Текстильная промышленность поставляет крестьянину свои материи, сотканныя из шерсти или хлопка; транспортная промышленность везет сельские продукты на местные рынки; химические и электрические заводы снабжают села удобрениями и электрической энергией. В свою очередь, крестьянин поставляет текстильным и кожевным заводам их сырье — шкуры и кожу, а в город везет хлеб, сахар, мясо и различные сельскохозяйственные продукты». Такое сотрудничество необходимо для порядка и дисциплины при внутренних экономических сношениях, а так же для охраны национальнаго производства от иностранной конкуренции. Нельзя пренебрегать национальными интересами ради демагогии и личных выгод. Поэтому, все вопросы связанные с экспортом, должно обсуждать с заинтересованными корпорациями, прежде, чем заключать иностранные договоры.
Прежде всего государство дает толчек корпорации и поощряет ея развитие, а затем, сохраняет роль посредника и наблюдателя, не вмешиваясь во внутреннюю деятельность цехов, кроме возникновения конфликтов, вредящих национальной экономике.
Корпоративная доктрина требует, чтобы вся экономическая энергия проводилась и направлялась органами представляющими все виды производства для достижения согласованной деятельности. Естественно, для этого необходима коренная реформа государства, построеннаго на партийных началах; следует заменить политиканство элементами экономическаго характера.
Защита интересов трудящихся и усовершенствование методов производства, могут стать действенны, если между органами производства и властью существует крепкая спайка, признанная законом для согласной деятельности.
Либеральная капиталистическая система выгодна не государству, а финансовой иерархии, состоящей из банкиров, биржевых спекулянтов и глав международных картелей, захвативших ключевыя позиции в демократических странах. Корпорация, не стесняя личную инициативу, полезную государству, применяет к этой олигархии экономическую дисциплину, для подчинения ея национальным интересам. Таким образом, национальная экономика гарантирует равновесие между трудом и производством, а так же координацию экономических сил для достижения полной гармонии в области социальной. Для выполнения своей наблюдательной роли, правительство должно быть сильным и независимым, стоящим вне классовых и партийных интересов.
П. Гаксотт писал: «То, что пораждает классовую психологию, это не чувство экономической солидарности или совокупности интересов, а известная общность воспитания, привычек, чувств, иллюзий превосходства, правильное или ложное сознание несправедливости. Классовое понятие чисто психологическое явление». Шарль Моррас уточняет: «Деление на классы, на зоны, основанное на богатстве или социальном положении, совершенно призрачно. Следует разделять согласно профессии и производству, причем, всякая профессия имеет своих бедных и богатых, своих пролетариев и хозяев, однако, эти последние должны помогать первым».
Поэтому корпорация должна противодействовать марксизму, требующему обединения мирового пролетариата для возбуждения классовой борьбы среди народов. Основой корпоратизма, это не миѳический интернационал Маркса, а нация, которая является в то же время блюстительницей народных ценностей и мощной политической организацией. Она — вершина иерархии политических идей, чуждых всяких международных химер, символ исторических чаяний и идеалов. Как писал Ла Тур дю Пин, «корпорация это организация труда ближе всех прочих систем стоящая к принципам Христианства, и, поэтому, самая благоприятная для водворения мира и общаго благополучия».
Нация способна выполнить свои задания при условии подчинения их высшим духовным ценностям, что является гарантией подлиннаго политическаго порядка и подлиннаго прогресса. Труд — это действие, дающее человеку полноту гражданства; право на звание трудящагося, является достоянием каждаго, кто способствует тем или иным образом приумножению общаго благополучия, материальнаго и нравственнаго. Это действие свидетельствует само по себе о жизненности нации, а, следовательно, и о приобщении каждаго к государственной жизни.
Однако, право гражданства проявляется и в семье, в общине, в ремесле. Цехи, как и семьи, являются политическими единицами, по мере того, как они становятся экономическими органами. Профессиональные органы, составленные из различных категорий деятельности трудящихся, являются подлинными представителями населения. Они выбираются своими членами как представители и такой способ депутации самый разумный и искренний.
Марксистския государства враждебны корпоратизму, потому что он заменяет борьбу классов классовым сотрудничеством в рамках цехов. Он так же упраздняет недовольный пролетариат, который одновременно эксплуатируется синдикатами и партиями. Следовательно, корпоратизм придает экономике импульс инициативы в рамках организованной солидарности, избавляя ее от ига финансовой и биржевой олигархии, спекулирующей в своих личных интересах, на народном достоянии. Корпорация гарантирует соблюдение интересов личности в сфере ея деятельности и в ея сношениях с другими интересами. Благодаря этому, избегаются всякия привилегии при новом экономическом равновесии. Таким образом, корпоратизм не может быть ни государственным капитализмом, ни социализмом, ни направляемой экономикой.
При корпоративном строе, главныя категории производства соответствуют социальному назначению готовых продуктов. Экономика заключается в изыскании потребностей, распределении и соблюдении равновесия между производством и потреблением. В марксистских государствах, социалистическая экономика обязывает государство организовывать производство, убивая личную инициативу, личные интересы, чувство ответственности и компетентность; производство тормозится бюрократией. Частная инициатива способствует производству с помощью капитала, но должна соответствовать потребностям общества, согласуя их с нормами производства, что характерно для дисциплины корпоративной системы.
Нация нуждается в устойчивом и независимом государстве, сильном и компетентном, способном посредничать и согласовывать. Следует залечивать язвы революционных принципов (в 1789 году во Франции, и в 1917 г. в России), перестраивать области для придания им жизненных сил, централизировать, уничтожить классовую борьбу и вернуть населению доверие и уважение к власти, путем цеховой профессиональной органицации; это и позволит достичь равновесия экономики и уменьшения стоков товара, что уничтожит спекуляцию. Это защитит и личное имущество, трудом приобретенное, от анонимных обществ и международных трестов, ограждая национальное производство от финансовых олигархий и капиталов. Достижение максимальнаго благополучия, является единственной целью производства вместе с развитием государства. Ни автоматизм цен, ни направленная экономика, а сопряжение всех экономических энергий способно достичь самодисциплины труда и производства, ориентируя эволюцию в русло непрестанно меняющейся действительности.
Л. Ленорман писал: «Корпоративная доктрина содержит в самой себе жизненное начало. Она хватает момент, когда требуется ея применение, но в рамках постоянной и всеобщей действительности. Поэтому начало это реально и возвеличивает труд и ценность человеческой энергии». По сравнению с либеральной экономикой, корпоратизм представляет собой плодотворную, справедливую и образцовую систему. Ограждая сбережения и личный капитал, он отводит экономике надлежащее ей место, разрешая задачи организованнаго производства, распределения продуктов и потребления под государственным надзором.
При корпоративной системе национальная экономика освободится для достижения своих целей, путем избавления от произвола анонимнаго капитала.
Корпоратизм приносит государству установления социальнаго порядка вне марксизма, на нравственном и материальном уровне, непрестанно восходящем параллельно растущему техническому прогрессу.
Таково положительное понятие героическаго предназначения человека, его неусыпнаго завоевания сил природы и космоса, приспособления к реальности путем опыта, а, главное, его духовнаго возрождения в виду улучшения мировых судеб человечества.